На том берегу, на вчерашнем взлете дороги в Сосновку, тоже толклись люди, маленькие и серые, кто там стоял, разглядеть было невозможно, но, наверное, их рабочие, шоферы и крановщики, да и деревенские вряд ли не пришли поглазеть на наводнение, чтобы потом долгие годы вспоминать о почуявшей волю Сейбе, как вспоминают о боях, детям рассказывать и жителям сухих сел, привирая и веря своим словам.
– В столовой был? – обернулся Терехов к Островскому.
– Мало там… А хлеба вообще нет, – покачал головой Рудик, зашептал, приблизившись к Терехову, словно боялся испугать своими словами ребят: – Стряпухи бы нашлись, а стряпать нечего…
Последнее звучало вопросом «что делать-то?», но Терехов промолчал, он снова повернулся к Сейбе и уставился на ее летящую воду и думал о том, как бы вел себя сегодня прораб Ермаков, что бы он придумал и какие бы слова нашел. Собственно говоря, Терехов думал о том, что делать ему, но получалось так, словно он отыскивал решение для прораба Ермакова. Терехов был растерян и понимал, что инициативу захватила Сейба, она будет делать, что захочет, снесет мост и дорогу размоет, если ей заблагорассудится, а им придется приноравливаться к ее фокусам, насколько возможно, им препятствовать, а главным образом ждать, пока река не обессилеет и не отыграется, тем более что средств бороться с Сейбой у них не было. Терехов стоял, сунув руки в карманы плаща, и уговаривал себя не делать глупостей, он колебался, ему хотелось сейчас раздеться и полезть в коричневую воду, чтобы переплыть Сейбу.
На том берегу были машины и продукты, с того берега можно было бы, если, конечно, связь еще сохранилась, выпросить у начальника поезда трелевочный трактор или даже вертолет, на том берегу был Ермаков. Терехов понимал, что если рабочие, оставшиеся в Сосновке, сами ничего не предпримут и не найдут способа пробраться на остров, кому-то придется переплывать Сейбу; впрочем, Терехов знал кому. Но все же он уговорил себя подождать, быть поспокойнее и плыть только в том случае, если на том берегу ничего не придумают.
– Помните, – обернулся Терехов к ребятам, – такой анекдот есть. Ведут человека на казнь в понедельник, а он ворчит: «Ничего себе неделя начинается…»
– Это не анекдот, – сказал Островский, – это из Швейка.
– Сегодня понедельник… – сказал Терехов. – Ладно. Пошли работать. Слава богу, нам клуб и школу доделывать надо. Рудик, ты со своим дозором останься. Если тот берег так и будет топтаться на месте, все же придется плыть… кому-то…
