Ворох свитков шумно сполз с его старенького лея, сам инструмент едва не свалился на пол и, когда музыкант подхватил облупившийся гриф, – прерывистый, томительный, звеняще-дребезжащий аккорд раскатился под сводами хранилища.
Куаста отпрыгнул назад, и перед самым его носом вдребезги разбился обрушившийся с потолка огромный пласт штукатурки.
– Кончай, Гро, – негромко сказал старик. – Ты ж видишь, тут у них все на честном слове держится… Сколько лет без ремонта. Сейчас как даст по башке…
Музыкант послушно подтянул инструмент на первоначальное место, снова навалил сверху гору разнокалиберных свитков и углубился в чтение. Казалось, он мгновенно забыл о происходящем.
Сарт подошел к нему и отобрал небольшую пачку листков, перехваченную выцветшим шнурком. Подержал в руках. Переглянулся с Гро. Помолчал.
– Держи, – он бросил листы Девоне. – Все равно ведь не отстанете. Прочти им – и приходите. Попробуем объясниться. Кажется, пора… Я буду здесь. Пока еще буду.
Упурок осторожно поймал хрустящий пакет, зачем-то поклонился старику и вышел из хранилища. Скил и Пирон последовали за ним, охранники и Сырой Охотник, молчаливо наблюдавший за развитием событий, немного поотстали.
Зайдя в зал, где происходило Говорение, Девона уселся на край помоста и подождал остальных. Потом опустил взгляд на полученные страницы.
– «Мастер», – объявил Упурок, и Скил сразу понял, что это название. – Ишь ты… В масть. И эпиграф есть. «Великий квадрат не имеет углов». Вы хоть знаете, что такое эпиграф?… Ну да ладно… Слушайте. Растянутые связки вибрировали под осторожными…
Великий квадрат не имеет углов.
Фрасимед Мелхский
Растянутые связки вибрировали под осторожными пальцами; и ему пришлось немало повозиться, прежде чем человек, раскинутый навзничь на грубой деревянной скамье, застонал и открыл глаза.
Увидя склоненное над ним хмурое бородатое лицо, человек судорожно дернулся и зажмурился.
– Не бойся, – сказал Он. – День закончился. Уже вечер. Не бойся – и лежи тихо.
Он никогда не произносил таких длинных фраз, и эта далась ему с трудом.
– Палач… – пробормотал человек.
– Палач, – согласился Он. – Но – мастер.
– Мастер, – человек потрогал распухшим языком слово, совершенно неуместное здесь – в закопченных стенах низкого маленького зала с массивной дверью и без каких бы то ни было окон.
– Завтра будет бич, – предупредил Он. – Виси спокойно, не напрягайся. И кричи. Будет легче.
– Ты убьешь меня, – в голосе человека стыло равнодушие.
