– Идиот! Они оттуда поднялись!… Ты знал раньше о двери? Я – нет. И по переходам шли, как у себя дома. Я – за паузу.
– Взятую паузу надо держать. А если они…
– Ерунда! Безумный вон тоже сам напросился. А мог уйти. И эти – сами. Они все там наверху с ума посходили. Конец света…
– Наверху? Так эти ж снизу вроде вышли, сам говоришь… Наверху – конец света, мы – посередке, а внизу – что? Начало?!
– Хватит! Беру паузу. Под свое слово…
Старичок на табурете привстал и успокаивающе помахал рукой спорящей охране. Ничего, дескать, продолжайте, продолжайте… Один из мальчишек машинально махнул в ответ, потом дернулся, с испугом посмотрел на собственную руку и сжался, косясь на Сырого Охотника. Тот с отсутствующим выражением лица отошел в сторонку.
– Слушай, Скилли, канделябры надо бы сдвинуть. Гляди – щит не в фокусе… У них тут что, никто вообще не соображает, что куда?!
Скилъярд не успел вникнуть в бред Девоны, а полоумный Упурок уже направлялся к помосту, и дошел, дошел! – и стража не тронула, и Подмастерья отвлеклись на неожиданных гостей, и даже чудной старичок ободряюще ухмылялся… Дошел, пододвинул три стойки поближе к центру – и замер, глядя на одного из Подмастерьев, через весь помост направлявшегося к распятому. Скил узнал ножик в руке Подмастерья, и кривой серпик у гарды аккуратно обнял запястья висящего. Тот обмяк на веревках, и человек с ножом подставил под струю, неразличимую на фоне черного помоста, тускло блестевшую чашу. Потом поднял чашу на уровень глаз и стал говорить. Он говорил, а Скила тошнило.
Он бился в спазмах, желудок отказывал в облегчении, и причудливые созвучия поставленного голоса Подмастерья выворачивали Скила наизнанку. Трупожог захлебывался сгустившимся воздухом, дышать было солоно и влажно – и вдруг все прекратилось. Скил в изнеможении опустился на пол и с трудом повернулся к помосту.
Чаша была пуста. Алые капли стекали с губ Подмастерья на одежду, стоявшие у помоста замерли в напряженном ожидании, человек на щите тихо умирал… Ничего не произошло. И ничего не происходило.
Скил подумал, что если это и есть легендарные витражи, слова, управляющие миром – то очень хорошо, что их время давно прошло, и лучше бы ему никогда не возвращаться. Не то половина людей на щитах сдохнет, а вторая половина им позавидует. Он вытер рот рукавом, оглядел себя, затем – зал. Руки-ноги вроде на месте, кровоглоты эти тоже лучше не стали, и стены не рухнули… Тогда – зачем?
– Зачем?
