Но прежде он исполнит свой долг. Гордон сжал в руках лопату. Как ни силен терзающий его голод, он выполнит обещание, которое дал этому парню.
Он огляделся, отыскивая тенистое местечко с достаточно рыхлой землей, откуда вдобавок открывался бы приличный вид.
Ты невредим, пока на Дунсинан
Бирнамский лес нейдет. — И вот уж лес
Пошел на Дунсинан.
К оружью, в поле!
Ведь если не обман слова гонца,
Не все ль равно, где ожидать конца
— Здесь или там.
Гордон еще крепче сжал свой деревянный меч, который смастерил из доски и донышка консервной банки, и поманил невидимого адъютанта:
Постыл мне свет дневной.
Пусть рушится весь свет вослед за мной.
Вой, ветер! Злобствуй, буря! Бей, набат!
Смерть я в доспехах встречу, как солдат!
Строки из заключительного акта трагедии В.Шекспира «Макбет» цитируются в переводе К.Корнеева
Гордон-Макбет расправил плечи, поцеловал меч и гордо направился со сцены навстречу гибели.
Выйдя из пятна света, отбрасываемого масляной лампой, он оглянулся, надеясь уловить реакцию аудитории. Его прежние выступления пришлись ей по вкусу, но урезанная версия «Макбета», впервые в истории сценического искусства разыгранная одним исполнителем, вряд ли могла быть принята на ура.
Впрочем, через секунду после его ухода со сцены раздались полные энтузиазма аплодисменты. Заводилой, как всегда, выступила миссис Адель Томпсон, предводительница этой крохотной общины. Взрослые свистели и топали ногами, выражая одобрение. Граждане помладше неумело хлопали, словно впервые в жизни принимали участие в неведомом им ритуале.
Не иначе, им полюбилась усеченная версия старой трагедии. Гордон облегченно вздохнул. Говоря но правде, он упростил кое-что не столько ради краткости, сколько из-за того, что плохо помнил авторский текст. В последний раз он видел его лет десять тому назад, да и то в полусожженной книжке. Впрочем, последние строки он продекламировал громовым голосом: слова о ветре и о конце он никогда не забудет.
Гордон, заранее улыбаясь, вернулся на сцену — то есть на гаражный подъемник на единственной заправочной станции в крохотном селении под названием Пайн-Вью.
Устав от голода и одиночества, он рискнул испытать на гостеприимство жителей этой горной деревеньки, с полями, окруженными заборами, и домами, сложенными из толстых бревен. Попытка оказалась более удачной, чем он мог надеяться. Большинство имеющих право голоса взрослых членов общины проголосовало за то, чтобы предоставить ему еду и необходимое снаряжение в обмен на серию выступлений. Сделка состоялась.
