Гаруспик положил свой изогнутый жезл на стол у возвышения оратора и медленно зашагал к двери.
В зале было так тихо, что его шаги звучали, как удары молота в храме Судьбы.
Молчание нарушил Сулла.
— Нам, смертным, нет времени вопрошать судьбу и гадать, к какому мы принадлежим поколению. Мы окружены зримыми опасностями. Италия заполнена беглецами из Азии и Греции. А мы растрачиваем силы в раздорах. Блеск сокровищ Митридата лишает сна наших почтенных старцев. Они ищут поддержку среди наглых юношей и хотят с их помощью лишить вас, отцы сенаторы, власти.
И хотя Сулла не называл имен, всем было понятно, что консул имеет в виду Мария, а наглыми юношами называет свиту друга Мария Сульпиция Руфа.
Занявшись разбором сенатских протоколов, Сулла отпустил ликторов. Когда он покинул храм, уже темнело. Сумерки смыли очертания зданий и отодвинули их в глубь форума. Почему Тарквинии осушили именно это болото? Почему именно здесь произошли события, ставшие достоянием вечности? Сулла любил задавать себе такие загадки. Может быть, потому, что они вели его мысль проторенным путем: судьба.
С недавних пор Судьба перестала быть для него безликой силой, наподобие тех нумина, к кому обращаются римляне в молитвах: «Кем бы ты ни был, мужчиной или женщиной». Сулла увидел ее исступленный лик. Львы несли ее колесницу. Колеса с серпами на оси кромсали тела.
— Вот мы и встретились! — услышал Сулла насмешливый возглас.
Оглянувшись, он оказался лицом к лицу с Сульпицием.
— Прочь с дороги или я размозжу твою пустую голову! — крикнул Сулла.
— Попробуй! — ответил Сульпиций насмешливо.
И только тут консул заметил, что в отдалении стоят двое с палками. Это была свита Сульпиция, его «ликторы».
Приняв молниеносное решение, Сулла кинулся бежать. В юности сверстники называли его быстроногим, и он радовался этой кличке, так же как теперь прозвищу «Счастливый». Но счастье изменяло. Со стороны базилики показалось еще несколько человек с палками.
Сулла заметался. Тени, отбрасываемые колоннами храмов, напоминали прутья огромной клетки. Нет выхода! Он в ловушке. Травля! Сулла любил наблюдать за ней со скамей для зрителей. Но каково оказаться на арене самому!
— Спасайте консула!
Это был не крик, а шепот. Язык прирос к гортани.
Остался свободным проулок между базиликой и храмом Диоскуров. Сулла догадывался, что это тупик. Но страх перед людьми с палками был так силен, что беглец не задумываясь кинулся туда. Проулок закончился домом. Сулла рванул дверь и оказался в атриуме.
