Гордеев на ногах, которые с чистой совестью можно было назвать ватными, подошел к столу и уселся в освободившееся кресло.
– Вот сюда, ближе к камере. Ага.
– А что дальше делать?
– Ничего. Просто говори, ему слышно.
– Здравствуйте, – сказал Гордеев.
– Юра, побыстрее, если можно, – поторапливал Алик. – У нас пять минут эфира, нет, уже только четыре.
– Добрый день, – ответил Пашкевич из монитора. – Это вы меня искали?
– Да, я. Если вы только, конечно, Евгений Павлович Пашкевич.
– Да, конечно, я Пашкевич, – усмехнулся Евгений Павлович. – Но можно просто Женя.
– Очень приятно. Моя фамилия Гордеев. Но можно просто Юра, – немного дрожащим от волнения, но веселым голосом представился он.
И вдруг увидел, что изображение на экране каким-то странным образом поплыло, и вскоре лицо Пашкевича смотрело на него уже вверх тормашками.
Юрий виновато посмотрел на Алика, мол, я ничего здесь не трогал, оно само. Алик ответил снисходительной улыбкой и махнул рукой:
– Не обращай внимания, это невесомость.
– Юра, я вас слушаю, – сказал Пашкевич.
– Женя, я адвокат Виталия Федоровича Проскурца.
– Адвокат?
– Да. Ему предъявлено обвинение в организации убийства Владимира Волкова.
– Ах, вот оно что, – голос Пашкевича сделался серьезным.
– Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
– Задавайте. Хотя, честно признаться, для меня это не совсем естественно.
– Что не совсем естественно? – спросил Гордеев.
– Не естественно таким образом общаться со следственными органами. Я имею в виду, находясь на орбитальной станции.
– А, вы про это. Для меня тоже, хотя я и не в космосе. Но я не следственные органы. Я скорее защитник от следственных органов, если так можно выразиться.
– Женя, Юра, ближе делу! – нервничал Алик. – У вас только полторы минуты.
– Женя, – уже более уверенно, немного грубоватым голосом продолжал Гордеев, – я знаю, что он с вами сотрудничал.
– Да, было дело.
– Мне нужно знать, каким проектом был занят Волков в последнее время… Я имею в виду, в тандеме с вами.
– Я вас понял.
Лицо Пашкевича на экране повернулось и снова заняло нормальную «человеческую» позицию.
– Да, у нас был совместный проект.
– Меня интересует, что это за проект. Его, так сказать, суть.
– Я понимаю. Вы хотите выяснить, не связано ли его убийство с нашими совместными действиями? – спросил Пашкевич. – Нет, уверяю вас, Юра, не связано. Это просто какое-то чудовищное недоразумение.
– Женя, я не совсем это имею в виду.
– Не это? А что же тогда?
– Судя по всему, преступнику очень хотелось, чтобы оно выглядело именно как недоразумение.
