– Ну, хотя бы это.
– Всякое говорят. Одни считают, что Проскурец виновен, другие – нет.
– А ты как считаешь?
– Я? – удивился Михаил. – Ты разве во мне сомневаешься?
– Нет, не сомневаюсь. Но все-таки…
– Я думаю, что у меня язык не отвалится, если еще раз скажу, что считаю Виталия Федоровича чрезвычайно порядочным, честным и совершенно чистым человеком. Этого достаточно?
– Я это и без тебя знаю. Проскурец никогда бы не пошел на такое. И не потому, что он боится неминуемого возмездия. Просто у него не та закалка. Точнее, закалка у него как раз такая, которая не позволяет ему даже думать о подобном.
– Кстати, как он дома себя ведет? Что говорит жене? Ах да, я совсем забыл, они уже два года, как не живут вместе.
– Да, а все дети в кембриджах и оксфордах.
– Да, им не до него.
– Впрочем, если Проскурца посадят, они останутся без гроша, и тогда вся их загранучеба накроется медным тазом. Слушай, Миша, его действительно могут посадить?
– Легко. С такими уликами – раз плюнуть. Сейчас не очень-то церемонятся с нуворишами. Когда некоторых судей в очередной раз прижали за взятки, у них появился большой зуб на всех денежных мешков, которых они теперь не способны развести на чемодан банкнот.
– Неужели раньше и суд покупался?
– Еще как покупался, а главное, продавался.
– Подумать страшно.
– Раньше, чтобы убить кого-то, для начала достаточно было быть богатым, чтобы выйти сухим из воды. Многие новые русские именно таким грязным образом оберегали свои вожделенные капиталы от внешних посягательств. И представь, что многим ничего за это не было. Ничегошеньки.
– Как же это? – растерянно спросила Лена.
– Суд пошумел, пошумел, адвокат привел неоспоримые доказательства их полной невиновности, и все – они на свободе. Никаких тебе громких разоблачений, никаких длительных тюремных заключений. Пресса тоже молчит, потому что туда тоже сделали массивное финансовое вливание. Тишина и покой. Таким образом на свободе многие, хотя их руки в крови по самые локти, если не выше. Некоторые из них купили себе места в Госдуме и получили депутатскую неприкосновенность. Чего тут греха таить – из-за бабок убивали и будут убивать всегда, пока Земля не слетит с катушек.
– Миша, тебе говорит о чем-нибудь фамилия Гордеев?
– Гордеев? – Федотов задумался. – Кто это?
– Адвокат, – ответила Лена.
– Адвокат? Так, дай подумать. Адвокат Гордеев.
– Он сейчас защищает Виталия Федоровича.
– Вот оно как. Нет, про Гордеева я первый раз слышу. Где его контора?
