Отец Маши, Василий Степанович Кузнецов, с матерью Настасьей Павловной держали земельный участок с огородом и домом в одной из недалеких от города деревень. Семейство регулярно выбиралось сюда на лето, на выходные. Предки Кузнецовых жили когда-то в этой деревне, и до сих пор еще сохранились древние старики и старухи, которые называли их прежней родовой фамилией – Чухнины. Бабушку Маша в живых уже не застала, но дом хранил следы ее присутствия, старого деревенского быта – деревянные крашеные сундуки, беленую печь, погреб кирпичной кладки… Мать без конца и с удовольствием солила, варила и мариновала все, что можно было закатать на зиму в банки. Отец же делать что-либо руками не любил, хоть и умел. Если матери при помощи льстивых уговоров, переходящих в яростные скандалы, удавалось убедить отца взять инструмент, любая работа спорилась. С тех пор Маша, наблюдая за отцом, получила твердое убеждение, что настоящий мужчина должен уметь чинить, строить и мастерить без помощи вызванных на дом дорогостоящих специалистов.
Семья у них была ничего, крепкая и более-менее дружелюбная, но самая простая и небогатая. Конечно, высокого образования и воспитания родители дать дочерям не могли, и те росли на улице, как трава. Обе девочки отличались от собственных родителей гораздо большим интеллектуальным потенциалом.
Старшая, Светлана, успела уже кое-что испытать на собственной шкуре к тому времени, как Маша подросла. Например, не очень удачно выйти замуж, потому она стала главной советчицей Маши и ее старшей подругой. Таким образом, в опасном возрасте многих неприятностей Маше удалось избежать. Светлана же давала сестре книги, которые рекомендовали ей педагоги в институте гуманитарной направленности, и исподволь внушала сестре мысль, что нужно получать образование и «рвать отсюда когти». Для этого существовала такая вещь, как шанс. Шанс – это удача, постучавшаяся к тебе в дверь по независящим от тебя причинам. Его нужно было ждать, ловить и не упускать, и в этой борьбе за выживание годились все средства.
Поначалу мать и отец Кузнецовы работали «на производстве» – на авиационном заводе, а проработав верой и правдой лет двадцать, попали под сокращение кадров. Сперва родители по-простому решили проблему: ушли в запой, потом отец потихоньку стал шоферить, мать по-прежнему возилась на даче, но выпивать не перестала, чем вызывала у сестер серьезное беспокойство… Признаться в том, что нуждается в квалифицированной помощи, мать не хотела даже самой себе, и потому среди череды мирных дней нет-нет да и возникали неожиданные, хоть и прогнозируемые, вполне безобразные сцены. От этих сцен Маша убегала из дома, предпочитая отсиживаться у сестры. Светлана жила отдельно, с мужем и маленьким ребенком, Машиной племянницей. Сама Маша подрабатывала тем, что по наводке сестры сидела с маленькими детьми, по знакомым, за небольшие по сравнению с затрачиваемыми силами деньги. Детей Маша в принципе любила, а ухаживать за ними натренировалась еще на племяннице, но постепенно от такой работы любому иметь собственных детей расхочется… А хотелось Маше, когда по вечерам она лежала в маленькой отдельной комнате и слушала, как в комнате родителей бормочет телевизор, вырваться изо всей этой среды, совершенно поменять свою жизнь. Благо и средство к этому было: Машина внешность. Это открылось ей внезапно, когда один из ее хозяев, небедный, в общем, человек, имеющий молодую жену и очаровательного белокурого малыша, стал настойчиво ухаживать за Машей, даже сравнивал Машу с Синди Кроуфорд, причем не в пользу последней. От места, конечно, пришлось со скандалом отказаться, но мысль о карьере фотомодели уже занозой засела в Машиной голове, сперва казалась нелепостью, но в принципе, подумала Маша, почему бы и нет? Ведь, по большому счету, больше она ничего и не умела… Кто-то ведь становится фотомоделями, не в инкубаторах же их выращивают, таких красивых и хорошо накрашенных? Таким образом, мечта оказалась не более утопичной, чем у подруг – выйти замуж за иностранца и уехать на постоянное место жительства в Канаду…
