Он понимал, что при разводе придется разменивать квартиру, но его это не останавливало. Более того, когда Наташа заявила, что согласна только на отдельную квартиру и ни в какую комнату в коммуналке не поедет, он воспринял это как должное. С трудом разменяв свою двухкомнатную квартиру на однокомнатную и комнату, он переехал в коммуналку. И не роптал. Благодарил Бога за то, что расстался с этой лживой, корыстной женщиной, и за то, что не дал Он им детей. От ребенка он уйти бы не смог. В этом он был почему-то уверен. Впрочем, Наташа о детях и слышать не хотела.
После развода с женой, которая теперь из провинциалки превратилась в москвичку, Стас вдруг понял, что, несмотря ни на что, все случившееся имело и положительную сторону. С него словно слетела его замкнутость, он стал общительней, почувствовал вкус к жизни.
Юрфак он закончил с красным дипломом. Все прочили ему аспирантуру.
Но он попросился в МУР – опером.
Через пару лет он уже был старшим лейтенантом и считался одним из лучших оперативников Московского уголовного розыска.
Стас пришел на Петровку, 38, поднялся в свой кабинет, посидел за столом, вспоминая о том, что уже давно забыто. В памяти всплывали картинки детства, мать, отец, какие-то кусочки их разговоров, разукрашенная елка, которая вдруг упала в первый день того года, когда случилось несчастье.
Он устроился на диване. На сон оставалось совсем немного: через три часа начинался рабочий день. Стас закрыл глаза.
Жалко Макова. И Ахмета жалко. И Любу.
Всех жалко. Даже Наташу.
Олег Вержбицкий выходил из своего дома ранним утром, когда солнце только-только появлялось на горизонте. Так было всегда.
Для широкой публики, вернее, для тех, кто поинтересовался бы деятельностью Олега и источником его доходов, он работал в весьма приличном месте. Фонд помощи ветеранам спорта – так называлось учреждение, где Вержбицкий занимал пост председателя и соучредителя.
Водитель открыл перед ним дверцу, и Олег сел на заднее сиденье «мерседеса» шестисотой модели. Когда у него было плохое настроение, он всегда садился на заднее сиденье.
Впрочем, нельзя сказать, что у Олега Вержбицкого, с виду вполне благополучного человека, настроение сегодня было, что называется, ниже среднего. Просто ему нужно было кое-что обдумать. На заднем сиденье ему обычно думалось лучше.
А подумать и вправду было о чем. Этот лакомый кусочек, вокруг которого вертелись в последнее время все мысли Вержбицкого, стал ему сильно надоедать. Точнее, все, что с ним связано.
