Но для других он – сильный и удачливый наездник, хозяин дракона, огромного, могучего и защищенного панцирем, как боевой, и в то же время способного летать очень далеко, словно это длиннокрылый и легкий телом дракон-разведчик. Сперва к ним обоим относились с брезгливой жалостью, дивились, что все-таки выжили, глубокомысленно толковали о счастливых совпадениях, что не повторяются, о случайности, о слепой удаче, а потом постарались не обращать внимания, как на урода с двумя головами, что изредка появляется во дворе старого и выживающего из ума Апоницы, тоже помешанного на драконах.
Первый год, когда начали сами зарабатывать на жизнь, они с Чернышом перевозили письма, мелкие грузы и даже людей, чтобы прокормиться и обустроиться в своей долине, затем начала расти стопка золотых монет в доме Апоницы, куда Иггельд сносил всю плату, появились драгоценные камни, его имя узнали в самых дальних уголках Куявии, князья и беры охотно пользовались его услугами, а потом как-то престарелый князь Когонь, который отдал любимую дочь в дальнее-предальнее княжество за горами, за долами, за бурными реками и темными непроходимыми лесами, восхотел ее навестить, Иггельд на Черныше доставил его туда за половину суток. Когонь ошалел, ведь сватовство в его собственное княжество добиралось полгода, теряя людей в болотах, трясинах, загрызенными лесным зверем, утопленными в зыбучих песках, сорвавшимися с крутых гор, унесенными бурными водами, так же полгода везли его дочь… Он навестил ее через год и… попал на свадьбу, жених с его дочерью только-только добрались до дому! Трое суток беспробудно пировал князь, а потом, как и договаривались, Иггельд прилетел за ним, но пьяный князь ничего не соображал, так хмельного и подняли на спину дракона, привязали. Проснулся Когонь уже в своей спальне, долго не мог опомниться, все казалось волшебством.
Слух о его приключении прокатился по княжествам, Иггельда наперебой уговаривали за большие деньги кого-то отвезти, привезти, доставить. Рассказывали про удивительного дракона, что ходит за хозяином, как верный пес, по его команде садится, ложится, переворачивается и даже прикидывается мертвым. Если перед ним положить кусок мяса, но хозяин не разрешает есть, дракон часами может сидеть и жалобно смотреть на мясо, истекая слюнками, но без разрешения не схватит.
Он вздрогнул от слов:
– Но все больше молодежи говорит о тебе и твоем драконе. Хотят у тебя поучиться…
Иггельд второй раз выронил ложку, подхватил, горячая кровь прилила к лицу, заговорил так торопливо, что голос сорвался на жалобный писк:
