– Кого предпочитает Балам?
– Чем моложе, тем лучше, – пожал плечами старый жрец.
Аталай наклонился к его уху и прошептал:
– Поступай наоборот. – Провожатый вздрогнул.
– Бог видит всё, – счел нужным пробормотать он почти одними губами.
– Здесь слишком темно для него... – Настоятель ничего не сказал в ответ – верховный жрец имел полное право распоряжаться.
Воины вывели из трех камер изможденных калек. Ноги у них были связаны, так что передвигаться они могли только шагом. Пленники щурились от яркого света факела и возбужденно переглядывались – похоже, надеялись, что их побьют палками в качестве наказания и освободят. Всё-таки их прегрешения были слишком незначительны.
– Неужели нас отпустят? – испуганно спросил один из них.
– Возрадуйтесь! Сначала вы получите благословение богов, – ласково сказал жрец. – Они излечат вас.
Пленники радостно загомонили. Слух о том, что попавшие на холм увечные не возвращаются, уже успел проползти по Тайпикала. Однако чиновники Таури усердно насаждали в народе мнение, будто излечившиеся у Балама горожане становятся слугами богов и проводят дни в трудах и развлечениях, в обществе прекрасных дев.
Аталай, откровенно говоря, в душе сомневался в этом. Всю свою жизнь он провел в убеждении, что боги питаются человеческой кровью. Быстро изменить взгляды, с которыми прожил десятки лет, было немыслимо, да и серьезных поводов для этого не имелось. Но вслух, разумеется, верховный жрец на эту тему не высказывался.
– Возьмите меня! – закричал вдруг пленник из-за решетчатой двери. – Я моложе и сильнее!
– Меня! Меня! – подхватили другие калеки.
– Я сражался в армии Кумари, я сильный! – с особой яростью, прямо-таки с надрывом вскричал ближайший к Аталаю пленник. Вцепившись в прут решетки единственной здоровой рукой, он в отчаянии кривил рот. – Я хочу служить богам!
– В другой раз, – кивнул настоятель. – Я тебя запомню, брат.
– Меня зовут Синчи! Запомни мое имя, господин! Тебе достаточно будет позвать меня, и я побегу на холм перед твоими солдатами!
– Я запомню...
Верховный жрец вышел из Храма Смерти первым – ему не хотелось тащиться вместе с возбужденными, мелко переступающими пленниками. «Надеюсь, Балам хотя бы не мучает их», – подумал он по дороге домой.
Аталай, как и некоторые другие высшие жрецы и чиновники, удостоенные чести побывать в маленьком городе богов, был готов простить небесным гостям всё. Точнее, у него даже не возникало сомнения в правильности деяний, вершимых Энки и его помощниками. Пусть урожай убран и пришла пора перемолоть половину зерен на муку, чтобы создать государственный запас, – боги желают строить плотину, а значит, так нужно. Приближается зима, и людям необходимо обновить шерстяной гардероб, но боги строят с помощью аймара пристань и верфь – следовательно, так тому и быть. Люди с начала времен обходились прямым обменом продуктами и плодами своего труда, однако Энки понадобилась единая мера для всего на свете – поэтому лучшие мастера чеканят золотые и серебряные монеты, на одном боку которых флейта, а на другом Солнце. С каждым годом маис дает всё меньше зерен, всё мельче его стебли и початки – значит, пора не только подвести к полям свежую воду, но и задержать вымывание из земли ее соков, дать ей новую «пищу», для чего пустить в дело все отходы, а не только гуано. А также посеять по весне новые зерна, ячменя и пшеницы – невиданные раньше.
