Повылазив отовсюду, гнурры сожрали полковра в кабинете и под звуки гнурр-пфейфа двинулись к полковнику Полларду.
Полковник вскочил на стол и стал отмахиваться хлыстом. Кэти Хупер с визгом взлетела на сейф и задрала подол юбки. Лейтенант Хансон остался на месте. Ему бояться было нечего. Он смотрел на сослуживцев и непочтительно хохотал.
Папа Шиммельхорн опустил фагот, крикнул «Зольдатик, не волнуйся» и снова заиграл, на сей раз что-то совершенно немелодичное.
Гнурры застыли на месте. Разом оглянулись. Обглодав напоследок полковничье кресло, они замерцали еще ярче, запищали, бросились к одной из деревянных стенных панелей и исчезли.
Как ни странно, сапоги полковника остались целы. Некоторое время Папа Шиммельхорн удивленно разглядывал их. Затем, пробормотав «Хмм, So1», он оценивающе посмотрел на Кэти Хупер, и та сразу опустила подол. Постучав себя в грудь кулаком, Папа Шиммельхорн заявил:
— Они чудесны, мои гнурры!
— К… куда они ушли? — запинаясь, пробормотал полковник. Он был потрясен до глубины души.
— Туда, откуда пришли, — ответил Папа Шиммельхорн.
— А откуда они пришли?
— Из вчерашний день.
— Это… это абсурд! — Полковник неуклюже спрыгнул со стола и уселся в изуродованное кресло. — Вчера их здесь не было.
Папа Шиммельхорн сочувственно посмотрел на него.
— Конечно. Вчера их здесь не было, потому что вчера для них — сегодня. Сейчас у них вчера, а вчера было позавчера, — объяснил он.
Полковник с мольбой во взгляде повернулся к лейтенанту Хансону. У того нервная система, похоже, от визита гнурров только выиграла
— Я мог бы попытаться растолковать вам, сэр, — сказал лейтенант. — Разрешите?
— Да-да, конечно! — полковник с радостью ухватился за соломинку.
Придвинув к себе стул, лейтенант уселся и, пока Папа Шиммельхорн занимался флиртом с Кэти, очень тихим и очень серьезным голосом изложил своему шефу следующее:
— Все это совершенно невероятно… Я предложил старику несколько тестов — все они свидетельствуют о его слабоумии. Он ушел из школы в одиннадцать лет, поступил учеником к часовщику и до пятидесяти лет с небольшим работал на заводе. Потом служил сторожем в Женевском Институте Высшей Физики, а после перебрался в Америку. Но самый важный период в его жизни — женевский. Институт занимался разработкой теории Эйнштейна и Минковского. Папа Шиммельхорн узнал там много интересного.
— Но если он идиот… — полковнику говорили, что теория Эйнштейна — штука очень тонкая. — Какой ему прок от этого?
