Со своего места на платформе я видел многочисленные туннели, отходящие на разных уровнях от каньона, вероятно, в другие огромные пещеры, также заполненные сооружениями.
Что это за сооружения, думал я: казармы, фабрики, склады?
— Обрати внимание на лампы, — сказал царь-жрец. — Они установлены для удобства таких видов, как твой. Цари-жрецы в них не нуждаются.
— Значит здесь живут не только цари-жрецы? — спросил я.
— Конечно, — ответил он.
В этот момент, к моему ужасу, рядом появился большой, не менее восьми футов в длину и ярда в высоту, артропод, многоногий, сегментированный, с глазами на стебельках.
— Он не опасен, — сказал царь-жрец.
Артропод рассматривал нас, склонив стебельки глаз, его челюсти дважды щелкнули.
Я потянулся к мечу.
Не поворачиваясь, артропод попятился, пластины его тела шелестели, как пластиковые доспехи.
— Посмотри, что ты сделал, — сказал царь-жрец. — Ты его испугал.
Я оставил меч и рукой вытер со лба пот.
— Это робкие существа, — сказал царь-жрец. — Боюсь, они так и не привыкли к виду таких, как ты.
Его антенны задрожали.
— У вас отвратительная внешность, — сказал он.
Я рассмеялся, не из-за абсурдности его слов, а потому, что, с точки зрения царей-жрецов, это, вероятно, правда.
— Интересно, — заметил царь-жрец. — То, что ты сейчас сказал, не переводится.
— Это был смех.
— А что такое смех?
— Так поступают люди, когда им весело, — сказал я.
Царь-жрец казался удивленным.
Я призадумался. Вероятно, в туннелях царей-жрецов люди не часто смеются, поэтому он и не привык к этому человеческому обыкновению. А может, цари-жрецы вообще не способны понять юмор, они генетически лишены его. Нет, сказал я себе, цари-жрецы разумны, а мне трудно представить себе разумную расу, не обладающую чувством юмора.
— Мне кажется, я понял, — сказал царь-жрец. — Все равно что трясти антеннами и сворачивать их.
— Может быть, — ответил я, еще более удивленный, чем царь-жрец.
— Какой я глупый, — сказал царь-жрец.
И, к полному моему изумлению, это существо, приподнявшись на задних конечностях, затряслось, начиная с живота, включая туловище, грудь и голову, антенны его задрожали и начали сворачиваться, свиваться друг с другом.
Потом царь-жрец перестал трястись, антенны его развернулись, он снова опустился на четыре конечности и принялся разглядывать меня.
И опять начал терпеливо, педантично расчесывать свои антенны.
Мне показалось, что он размышляет.
Неожиданно он перестал расчесывать антенны, которые уставились на меня.
