— Должна существовать какая-то связь, может быть, луч между пластинкой и ими, — сказал я, осматривая выпуклости.
— Ты странно говоришь, — заметила она.
— А что произойдет, если ты пройдешь между ними?
— Мне показывали. — Глаза ее были полны ужаса. — Провели между ними девушку, которая, по их мнению, не исполняла свои обязанности.
Я неожиданно вздрогнул.
— По их мнению?
— По мнению царей-жрецов, — просто ответила она.
— Но ведь есть только один царь-жрец, — сказал я. — Он называет себя Парп.
Она улыбнулась, но не ответила. Печально покачала головой.
— Ах, да, Парп.
Я думал, что когда-то здесь было больше царей-жрецов. Может, Парп последний из них. Не может быть, чтобы такое огромное сооружение, как зал царей-жрецов, построил он один.
— Что случилось с девушкой? — спросил я.
Она содрогнулась.
— Как ножи и огонь.
Теперь я понял, почему она так боялась покинуть комнату.
— Ты пыталась закрываться? — спросил я, глядя на бронзовый сосуд у стены.
— Да, — ответила она, — но глаза знают. — Она печально улыбнулась. — Они видят сквозь металл.
Я удивился.
Она подошла к стене и подняла бронзовый сосуд. Закрывая им лицо, как щитом, приблизилась к входу. Выпуклости снова засветились.
— Видишь, — сказала она, — они знают. Они видят сквозь металл.
— Понимаю.
Я молча поздравил царей-жрецов с эффективностью их оборудования. Очевидно, лучи, исходящие из этих сенсоров и расположенные в части спектра, которую не воспринимает глаз человека, способны проникать через молекулярные структуры, как рентгеновские лучи проникают сквозь тело человека.
Вика угрюмо смотрела на меня.
— Я пленница в этой комнате уже девять лет.
— Мне жаль, — сказал я.
— Я пришла в Сардар, — рассмеялась она, — чтобы завоевать царей-жрецов и отобрать у них богатство и силу.
И, расплакавшись, побежала к дальней стене. Стоя лицом к ней, она продолжала плакать.
Потом повернулась ко мне.
— А вместо этого у меня только каменные стены и стальной ошейник рабыни!
И беспомощно в гневе попыталась сорвать ошейник. В ярости она дергала его, плакала и наконец перестала. Конечно, знак рабства остался на ней. Сталь рабских ошейников Гора не поддается рукам девушки.
Она успокоилась.
С любопытством посмотрела на меня.
— Раньше мужчины делали все, чтобы доставить мне удовольствие, теперь я должна доставлять удовольствие им.
Я ничего не ответил.
Она смотрела на меня, смотрела дерзко, как будто приглашала воспользоваться властью над нею, приказать ей сделать то, что мне понравится. И у нее не было бы выбора, только подчиниться приказу.
