Пока еще робкий и боязливый, рассвет все-таки разгоняет ночную тьму, и Белкула открывает глаза под сладкое пение соловьев. Заметив разбойников – с окоченевшими и затвердевшими членами, только не теми, которыми надо; бездыханных, в золе от костра, – она рассуждает вполне резонно, что раз они мертвые, то она живая, и направляется целая и невредимая (хотя два внимательных глаза следят за ней на расстоянии) к славному городу Генту.
О том, как Белкула, прибывши в Гент, забывает о цели своего похода
По прибытии в город, любезные господа, к Белкуле тут же подкатывает худощавый такой мужичок, рыжий, что твоя морковка – не молодой и не старый, явно тертый калач: жилистый, рожа обветренная и вся в чирьях, – выныривает откуда-то из теней, даже и не поймешь откуда. Словно важный посланник, обращается он к приезжей красавице, склонившись в картинном поклоне:
– О восхитительная царица, о нежнейший цветок, снизойди до смиренного своего слуги, выслушай его благосклонно и не гони сразу. Зовут меня… э… Копрологус, перераспределяющий блага земные. Я как раз возвращался из Дома счетчиков зерна, размышляя над некоторыми финансовыми вопросами, как вдруг сияние твоей красоты ослепило мне взор…
Подобный подход оставляет Белкулу холодной и равнодушной. Она идет себе дальше, не обращая внимания на Копрологуса, который, однако же, не отстает, но в корне меняет тактику:
– Послушай, красавица, ты одна в чужом городе, без друзей и без гроша в кармане. А у меня тут хорошие связи. И роскошный дом. Можешь там поселиться. Я даже платы с тебя не возьму, лишь иной раз попрошу об услуге – тебе и делать-то ничего не придется, даже с кровати вставать не надо.
Но Белкула не отрывает глаз от фасадов домов, от их роскошных фронтонов и мерцающих окон. И только, когда на пути попадется пекарня, где с лотка продают свежие, с пылу с жару kramieken, как тут называют булочки со смородиной, и Белкула жадно вдыхает в себя их запах, Копрологус смекает, чем ее взять.
– Хочешь есть? У меня есть, что покушать. Суп, фрикадельки и сыр.
Это Белкула расслышала хорошо (ее глухота избирательна, как это часто бывает у стариков). Она тащит своего костлявого спутника к ларьку с едой и сметает все прямо на месте – за счет Копрологуса, разумеется. Но тот не жалеет потраченных денег, поскольку знает, что, когда дама сыта, у нее разгораются аппетиты иного свойства.
И вот Белкула насытилась (всего-то и надо, что пол-ящика булок и несколько сотен
