— Я поняла, — сказала Делла Стрит.
— Я только не поняла, как… — начала Сильвия Этвуд.
— И не надо понимать, — быстро сказала Делла. — Делайте то, что вам сказал мистер Мейсон. Вперед, шеф.
Мейсон открыл дверь квартиры Фрича, вошел, заперев за собой дверь.
Шторы на окнах были опущены. Всюду горел свет, в углу светился экран телевизора, передающего рекламу.
Мейсон миновал гостиную и оказался в спальне. Там тоже шторы были задернуты, кровать аккуратно застелена; похоже было, что на ней этой ночью никто не спал. На кресле возле кровати лежал халат, под креслом стояла пара тапочек.
Мейсон заглянул в ванную. И тут все было в порядке и горел свет.
Мейсон открыл дверь кухни.
Здесь в глаза ему сразу бросилось нечто необычное: все полки были уставлены консервами. Мейсон открыл холодильник. Он был набит продуктами. У стены стоял морозильник — громадный ящик длиной около семи футов.
Подняв крышку морозильника, Мейсон присвистнул от удивления. Ящик тоже был набит до краев замороженными продуктами. Свертки с мясом, пакетики мороженого, замороженные клубника и вишня, пакеты с замороженными овощами с бисквитным тестом, готовым для выпечки, масло, несколько пирогов и тортов.
Очевидно, Фрич приготовился к длительной осаде. Он мог запереться в квартире и полностью изолировать себя от мира. При необходимости он мог бы оставаться дома несколько месяцев.
Покинув кухню, Мейсон вернулся в гостиную и заглянул в огромный шкаф. Там было много одежды, обуви и звукозаписывающей техники. В шкафу в спальне находились обычные предметы мужской одежды.
Когда Мейсон решил осмотреть комод, раздались два резких коротких звонка.
Мейсон подбежал к входной двери и прислушался. Послышался женский голос, потом мужской бас. Он выждал три секунды и осторожно открыл дверь.
Дверь квартиры напротив как раз закрывалась. В дверном проеме стояла Сильвия Этвуд.
Мейсон выскочил в коридор, захлопнул дверь квартиры Фрича и вошел в квартиру Брогана со словами, обращенными к Сильвии Этвуд:
— Надеюсь, я не опоздал.
Джордж Броган, увидев Мейсона, ухмыльнулся, подошел к окну и, подняв шторы, впустил в комнату утренние солнечные лучи.
Вид у Брогана был довольно жалкий. Лицо его потемнело от густой щетины. Воротник рубашки помят и грязен. Лицо, вероятно после бессонной ночи, посерело и отекло. Воспаленные глаза смотрели устало. От него разило спиртным.
— Простите, Мейсон, — сказал Броган, — вы читали мою записку?
Адвокат удивленно посмотрел на него.
