– Что еще предоставил вам окружной прокурор?
– Что вы имеете в виду?
– Он предоставил вам также образцы почерка обвиняемой, разве нет?
– Ну да.
– И он просил проверить, нет ли в подписи, признанной вами поддельной, таких характерных черт, которые свидетельствовали бы о том, что эта подпись была выполнена рукой обвиняемой?
– Ну, он сформулировал это несколько иначе, но он действительно предоставил мне образцы почерка обвиняемой.
– Но он ведь разъяснил вам, с какой целью их предоставляет?
– Мне кажется, что только в самых общих чертах.
– И как он сформулировал эту цель?
– Ну, что-то вроде того, о чем вы говорили, мистер Мейсон.
– И таким образом, – сказал Мейсон, – вы были вынуждены доложить окружному прокурору, что обвиняемая не имеет отношения к этой подделке, что она не являлась человеком, подделавшим подпись Бенджамина Эддикса, не так ли?
– В общем, нет, сэр. Я сообщил окружному прокурору, что недостаточно данных для определенного вывода, что я могу лишь категорически утверждать, что это не подпись Бенджамина Эддикса, и я совершенно уверен в том, что это выполнено путем обведения.
– Что это значит – путем обведения?
– Кто-то держал настоящую подпись Бенджамина Эддикса напротив источника сильного света, возможно положив листок на стекло, под которым была мощная электрическая лампочка, или, может быть, на обычное окно, затем сверху положили кассовый чек так, чтобы подпись Бенджамина Эддикса просвечивала сквозь бумагу, и злоумышленник обвел эту подпись.
– А почему вы так уверены в этом?
– Это довольно легко определить, мистер Мейсон. Когда человек расписывается, он пишет свое имя широко, размашисто. Перо движется быстро, уверенно, так что малейший толчок отображается на довольно большом отрезке линии. Когда же подпись обводят, рука движется медленно. Под микроскопом хорошо видны неровности линии. Этот случай как раз характерен.
– Но вы не можете определить, кто подделал подпись?
– Нет, сэр.
– То есть вы никаким образом не можете связать подделанную подпись с личностью обвиняемой?
– Я думаю, это сможет сделать следующий свидетель, – слегка улыбнулся эксперт-графолог.
Гамильтон Бергер откинулся назад и рассмеялся. Для него было очевидно, что Мейсон попался в расставленную им ловушку, и окружной прокурор, что редко случалось, пришел в хорошее расположение духа.
– Больше вопросов нет, – сказал Мейсон.
Гамильтон Бергер, уверенный, что ошарашит своим сюрпризом защиту, просто излучал самодовольство.
