Вечером он снова сидел -за столом со своими партнерами по скату. Подполковник был в отменно благодушном настроении, ибо попал в полосу удач и выигрывал одну партию за другой. Еще более доволен был патер, которому удалось выполнить свой замысел - одна из сигар подполковника лежала в его кармане под сутаной.
- Ну, ваше преподобие, - воскликнул подполковник, раскладывая веером сданные ему карты, - сегодня я держу счастье за шиворот и выпускать его не собираюсь.
Подполковник опять выиграл. Сияя от радости, он обернулся к столпившимся вокруг зрителям.
Патер проиграл больше всех и заявил, что был бы очень счастлив не далее как завтра взять реванш.
- Как вам угодно, ваше преподобие, - ответил подполковник, самодовольно развалившийся в своем кресле, откусывая кончик новой сигары.
Капитан фон Люрхов поднялся, холодно кивнул патеру и удалился.
Патер подумал: "Капитан завтра не придет". Да это было и неважно, ему требовалось только обосновать свой собственный приход.
До глубокой ночи сидел он в своей библиотеке, занимаясь совершенно необычным делом. Перед ним на столе лежала сигара подполковника, папиросная бумага, ручка с тонким пером и длинная игла. Лишь после того, как он затолкал при помощи иглы испещренную мельчайшими буковками тонкую бумажку в аккуратно выдолбленную в сигаре полость и вновь заклеил ее прессованным табаком, патер спрятал бумагу и перо, вложил иглу в одну из книг, стоящих на полках, и отправился в спальню.
Однако заснуть он долго не мог. Еще утром, в церкви, он дождался прихода вдовы Флин и скрытно понаблюдал за ней, поскольку опасался, что, просмотрев знак тревоги, та помчится прямиком в исповедальню. Но он увидел, как она вздрогнула, заметив розы на коленях божьей матери. Потом преклонила колени перед статуей и стала молиться или, по крайней мере, сделала вид, что молится.
Теперь патера тревожила неизвестность, наверняка ли прошло его сообщение через Канал. Только бы устранить въедливого подполковника, а там работа станет менее опасной и куда более результативной.
Не шли из памяти и те две субмарины, о выходе которых он просигналил на тот берег. Те, что лежали на мороком дне.
Конечно, сейчас война, и сентиментальным чувствам не время. Папа против кайзера. Этот белокурый варвар был грозой христианского мира. После поражения германской военной мощи католическую церковь ждет новый расцвет. Подобные рассуждения действовали на патера благотворно: он находил в них полное оправдание своим действиям и своей связи с агентом Интеллидженс сервис вдовой Флин. И в деньгах, которые ему передавали, и в тех, что обещали в будущем, он не хотел видеть ничего, порочащего честь, называя их компенсациями за издержки, говоря себе с сарказмом:
