Наконец ко мне возвращается способность говорить, и я спрашиваю:
– Висят, значит?
– Висят. Полюбуйтесь.
Впоследствии, когда я уже командовал эскадрильей, а затем стал штурманом полка, всегда рассказывал подчиненным об этом случае для «узелка» на память.
Молва о посадке с бомбами облетела весь полк. Узнала о том и Галя. Встретившись со мной вечером, печально покачала головой и укоризненно сказала:
– Как же так, Муса? Ведь мы могли сегодня уже не увидеться больше.
Мне стало стыдно. Как это я забыл продублировать сброс? Не должен я допускать такие оплошности: в полку каждая машина на счету. Да и жизнь свою подвергать такой опасности глупо.
Я мог оправдываться перед командиром эскадрильи, перед техниками, перед самим собой, наконец, но перед Галей я оправдываться не мог. Она каждый день живет в тревоге, и всякий раз, когда заставляю ее лишний раз волноваться, я чувствую перед ней большую вину. Вот как сейчас, например.
– Так уж получилось, – говорю я. – Но обещаю, что больше такого не будет.
Галя вскинула на меня темные, полные слез глаза и торопливо кивнула.
– Только ты, пожалуйста…
Я не дал ей закончить, взял под руку, и мы не спеша пошли вдоль деревни.
У ворот дома, где она временно проживала с подругами, мы остановились. Летом мы посидели бы на лавочке, а сейчас сырой осенний холод пробирает до костей.
– У тебя ноги в сапогах совсем застыли, кашлять будешь. Иди. Завтра встретимся, – говорю я.
А она как-то особенно задумчива. Ей хочется что-то сказать. Я замечаю это и прихожу к ней на помощь.
– Ты что-то скрываешь от меня, Галя?
– Нет, нет… Хотя… Я давно хотела тебе сказать? Она начинает внимательно рассматривать свои рукавички.
– Я давно хотела сказать, Муса.
– Ну, ну, говори.
– Только ты, пожалуйста, не сердись!
– О чем ты хочешь сказать?
– Я давно думаю, может быть, нам лучше расстаться?
– Ты этого желаешь?
– Не во мне дело.
– А в ком?
– В ком, в ком.., как маленький. Неужели ничего не видишь?
– А что я должен видеть?
– Летчики подсмеиваются. Некоторые приставать с вопросами стали.
– Кто?
– Ну, хотя бы инженер полка.
– Что ему надо?
Не пойму; в шутку или всерьез, но упрекает… Инженер полка Григорий Иванович Суглобов, Галин начальник, не раз говорил мне:
– Ох, Гареев, Гареев! Сбиваешь с пути истинного моих подчиненных. Смотри – женю!
– Я бы рад…
– Рад, рад… Знаю я вас, ухарей! Ходит, ходит, а потом, глядишь, и «подарочек». Куда она с ним пойдет, в войну-то?
– Да что вы, Григорий Иванович! Разве можно!
