На аэродроме Григорьевна разведка обнаружила, большую группу самолетов противника. Нашему полку приказано уничтожить их. Полк повел командир 2-й эскадрильи 3 капитан Михаил Степанищев. Весельчак и балагур на земле, в воздухе он становился строгим и расчетливым командиром. Не впервые ведет нас Степанищев. Под его командованием мы не раз летали, вступая в трудные бои, и всегда возвращались с победой. За ним мы готовы были, как говорят, в огонь и в воду. А для меня, к тому же, Михаил был близким другом.
Чтобы сократить время, командование полка решило произвести групповой взлет поэскадрильно в линию: первая, вторая, третья. Пилоты полны внимания. Ждем команды.
И вот первая линия устремляется вперед, за ней идут другие. Небо гудит от мощного рева моторов. Над аэродромом противника – густая туча пыли. Мы появились неожиданно и отбомбились удачно. Но только стали заходить на штурмовку, опомнившиеся фашисты открыли сильный зенитный огонь. Вижу, Степанищев отворачивает от аэродрома. Недоумевая, эскадрильи идут за ним. Что с командиром? Сколько раз водил нас в бой, сколько зенитных батарей уничтожил, ничего не боялся, а тут, когда рядом весь полк… Нет, тут что-то не так!
А самолет Степанищева уходит все дальше и дальше от недобитого фашистского аэродрома. Заметно падала скорость, снижалась высота. И только когда он чуть не врезался в лесную полосу, стало понятным, что самолет командира подбит. Тут же часть машин вернулась штурмовать немецкий аэродром. Провожавшие самолет Степанищева летчики видели, что его машина не слушается управления, но Степанищев сумел перетянуть над лесопосадкой и сел на ровном поле в нескольких километрах от аэродрома, на занятой врагом территории.
Ведомый Степанищева лейтенант Ларик Павлов неотступно следовал за командиром. Он словно хотел поддержать его своими крыльями, заходил то справа, то слева. Но что он мог сделать, если у машины столько ран, а главное – остановился мотор?
Оставалось последнее – попытаться сесть рядом и спасти экипаж подбитого самолета на своем штурмовике. И не успели мы еще прийти в себя от случившегося, как Ларик круто развернулся и сел рядом с машиной командира.
Мы образовали круг и принялись кружить над полем. Мысленно торопим товарищей; «Быстрей, быстрей, пока не появились фашисты и ничто не мешает взлететь!..»
Нервы напряжены до предела. Я уверен, если бы на помощь Степанищему не пришел Павлов, это сделал бы любой из нас. Что бы ни случилось, а командира из беды выручать готов каждый летчик.
