Старательно избегая учительских интонаций, она попыталась потихоньку расширить его духовный кругозор и пришла в ужас, обнаружив почти полное невежество. В области культуры он не имел ни малейшего представления о самом прекрасном – музыке, живописи, литературе; стоило ей ненавязчиво завести разговор на эту тему, как он принимался разглядывать ее с каким-то отвращением, и под этим взглядом она чувствовала себя совершенно несчастной.
Зато американскими демократическими институтами он, похоже, заинтересовался. Слушал внимательно и иногда с удивлением качал головой. Ей, можно сказать, в некоторой степени удалось таким образом принять участие в борьбе против развязанной в стране коммунистами смехотворной антиамериканской кампании и привить Хосе более правильное представление о Соединенных Штатах, о том, какую помощь они оказывают всему миру. Да, можно смело сказать, что по меньшей мере в этой области, принимая во внимание ту роль, которую Хосе предстояло сыграть, она все-таки преуспела и внесла свой вклад в укрепление взаимопонимания между двумя очень разными народами, так плохо ладившими между собой.
Он любил появляться с ней на людях и требовал, чтобы она одевалась в несколько уж слишком, на ее взгляд, кричащей манере. Благодаря ей он обзавелся связями, ранее недоступными ему, – в американских деловых кругах; познакомился, между прочим, и с консулом Соединенных Штатов. Америка намеревалась в самое ближайшее время инвестировать в страну крупные капиталы, оказывала ей экономическую и финансовую помощь, а поскольку правительство было полностью прогнившим и помощь никогда не доходила до простого народа, которому была предназначена, ЦРУ как раз тогда потихоньку искало новых, не скомпрометировавших себя в глазах парода людей, на которых Соединенные Штаты могли бы рассчитывать. Слухи относительно связей Хосе в преступных кругах от нее не укрылись, но в революционный период в стране, где насилие и преступность веками въедались в души людей, прогресс и демократию предстояло оплатить дорогой ценой. Не стоило забывать о том – а обычно это просто игнорировали, – что на протяжении тридцати лет после вторжения Кортеса в одной только Мексике из двадцати пяти миллионов жителей испанцами было уничтожено пятнадцать миллионов человек. Это продолжалось и потом: насильственное обращение в христианство, провозглашение некрещеных существами, «лишенными души», и превращение их в рабов. Она чувствовала себя страшно виноватой перед ними, как и перед американскими чернокожими, которые, в свою очередь, тоже стали своего рода расистами и способны плюнуть вам в лицо. Это, в сущности, одно и то же – все та же вечная борьба, все та же несправедливость; а то, что она делала здесь для индейцев, сказывалось и на американских неграх: с четырнадцатилетнего возраста она была членом NAACP
