Да, я могла бы.
И потом не переживала бы.
Я поглядела прямо в эти полные боли глаза и сказала:
Нет, не переживала бы.
Если ты говоришь всерьез, то ты еще больший монстр, чем я.
Да, думаю, ты прав.
Он потряс головой:
И тебе все равно, что ты отнимешь у человека жизнь? – Он рассмеялся, и смех прозвучал горько. – Или ты не считаешь Маркуса человеком?
Тот, кого я убила вчера, был человеком.
Ричард уставился на меня с новым ужасом в глазах.
И после этого ты спокойно спала?
Вполне прилично, если учесть, что ты послал в мою постель Стивена.
Странное выражение мелькнуло на его лице. Он на долю секунды о чем-то задумался.
Господи, Ричард, ты же достаточно хорошо меня знаешь!
Он опустил глаза.
Знаю. Просто я так тебя хочу, а ты все говоришь «нет». Я уже во всем сомневаюсь.
Черт возьми, я не собираюсь утешать твое самолюбие посреди ссоры! Ты послал ко мне Стивена, потому что злился. Сказал, что я буду его защищать. Тебе не пришло в голову, что я никогда не спала – имею в виду просто спать – в одной кровати с мужчиной?
А твой жених в колледже?
С ним у нас был секс, но ночевать он не оставался. И я хотела, чтобы, когда я в первый раз проснусь рядом с мужчиной, это был ты.
Прости, Анита, я не знал. Я...
Ты просто не думал. Отлично. А теперь скажи: зачем это представление в голом виде? В чем дело, Ричард?
Ты видела драку этой ночью. Видела, что я сделал, что могу делать.
Частично.
Он покачал головой:
Ты хочешь знать, почему я не убиваю? Почему всегда останавливаюсь в последний момент?
Взгляд у него стал дикий, отчаянный.
Скажи, – тихо попросила я.
Потому что меня это радует, Анита. Радует ощущение рук – когтей, – рвущих чужую плоть. – Он обхватил себя руками. – Вкус свежей горячей крови возбуждает. – Он сильнее потряс головой, будто пытаясь стереть это чувство. – Я хотел разорвать Себастьяна на части. Я это чувствовал как зуд в руках, в плечах. Мое тело так же хотело убить его, как я хочу тебя.
Он обнимал себя за плечи, но тело его говорило само за себя. Мысль об убийстве Себастьяна его возбудила – в буквальном смысле слова.
Я проглотила застрявший в горле ком.
И ты боишься, что, если сдашься и убьешь, тебе это понравится?
Он глядел на меня, и в глазах его был страх: страх, что он монстр, что я права, не прикасаясь к нему, не разрешая ему прикасаться к себе. С монстрами не трахаются – их убивают.
А ты радуешься, когда убиваешь?
Мне пришлось подумать секунду или две. Потом я покачала головой:
Нет, меня это не радует.
