— Для начала говори всем женщинам подряд то, что они хотят услышать, — посоветовал Гордон. — Говори красивой женщине, что она умна, а умной — что она красива.
— А если она и красива и умна?
— Шпарь по обоим направлениям, друг мой, — отвечал Гордон. — Действовать так — значит дать женщинам то, что они втайне желают, и тогда они пойдут за тобой, как на поводке, куда ты их поведешь. Точно так же надо действовать и с королем.
Мунго бросил на друга насмешливый взгляд:
— Значит, правду говорят люди.
— А что они говорят?
— Что среди Кэмпбелов мошенников больше, чем в других кланах честных людей.
Гордон ухмыльнулся:
— Благодарю за столь лестную оценку. — Он протянул руку и дружески обнял приятеля за плечи. — Ты слышал историю о том, как преподобный Джон Нокс играл в гольф в воскресенье, хотя сам же и запретил это?
Мунго отрицательно покачал головой.
— В одно прекрасное воскресное утро этот добродетельный реформатор уединился, чтобы тайком поиграть в гольф, — рассказывал Гордон. — Бог увидел, чем этот лицемер занимается, и наказал его, сделав так, что тот одним ударом послал мяч прямо в лунку.
— Но это же не наказание, — удивленно заметил Мунго.
— Странно, что ты это говоришь, — ответил Гордон, искоса взглянув на друга. — Святой Петр сказал те же самые слова. Но бог поднял на святого Петра одну бровь и возразил: «Как это не наказание? А кому он сможет рассказать об этом?»
Мунго хмыкнул:
— Ну и поделом этому ублюдку. Мой дядя говорил, что воскресенье было самым лучшим днем недели, пока Джон Нокс не распорядился им по-своему.
Гордон громко расхохотался:
— Мой отец говорил то же самое… Но давай-ка поспешим, а то его величество нас заждался. Смекаешь, чем это пахнет?
— Да. Он выиграет больше денег, чем я могу позволить себе проиграть.
Торопясь на встречу с королем. Гордон и Мунго ускорили шаг. Но за углом они едва не столкнулись с кем-то, кто огибал этот угол с противоположной стороны. В тусклом свете коридора мужчина казался более мрачным и зловещим, чем сам Люцифер.
— Ого, мне чертовски повезло, — сказал незнакомец, улыбнувшись маркизу. — Я нашел вас без особых хлопот.
«Человек из клана Макартуров, — подумал Гордон, заметив на нем одежду в зеленую и черную клетку с желтой полосой. — Приехал сказать мне, что моя женушка выросла». Приглядевшись к незнакомцу, он понял, что перед ним Даб Макартур, один из его шуринов.
Даб Макартур был мужчина шести футов росту, мощного телосложения, с темными волосами и непроницаемыми черными, как безлунная ночь, глазами. Его широкая улыбка не столько располагала, сколько настораживала. В свои двадцать пять он очень походил на отца в молодости.
