— Жуткий холод, верно? — Роберт выпрямился, подошел к камину и принялся отогревать сначала руки, а потом спину.
Расторопный содержатель таверны унес куда-то их плащи, и Джесси все еще бил озноб. Джейми заметил это, невнятно выругался и грубо дернул ее за юбку.
— У тебя больше ничего нет?
— Да! — Она брезгливо поспешила вытащить ветхую ткань из его пальцев.
— Разве у тебя ничего не осталось от матери?
— Ах конечно, на ней было платье. Вам, наверное, хотелось, чтобы я похоронила ее голой?
Джейми отошел к камину, поставил ногу в сапоге на решетку и смерил ее критическим взором.
— Тебе не выжить без теплой одежды.
— Я непременно обзаведусь теплой одеждой, — процедила Джесси, сердито потупившись.
— А вдруг у жены этого малого есть какие-нибудь теплые вещи, которые она больше не носит? — с воодушевлением воскликнул Роберт. — Пойду спрошу.
— Нет! — Джесси так и подскочила на скамейке. -
вы вовсе не обязаны разбазаривать на меня свои деньги.
Хватит! Дальше я буду за все платить сама. Честное слово, я сумела позаботиться о себе до сих пор — позабочусь и впредь.
— Ну что ж, тогда прошу прощения, мне нужно удалиться. — С этими словами Роберт вышел.
Джесси с тоской смотрела ему вслед. Джейми с мрачной гримасой разглядывал ее маленькие, покрытые ужасными мозолями руки, лежавшие на обшарпанной скамье. И тут он заметил кольцо. Кольцо с рубином, на котором было вырезано изображение сокола.
Джесси едва успела уловить его движение — словно легкое дуновение ветра, — но все же оказалась недостаточно проворна, чтобы отскочить, и недостаточно сильна, чтобы противиться железной хватке.
— Ах ты, проклятая воровка! — вскричал Джейми, грубым рывком поднося руку с кольцом к глазам так, что Джесси пришлось вскочить со скамьи.
— Перестаньте! — Девушка попыталась высвободиться.
Джейми плюхнулся на скамью и потянул Джесси за собой. А потом впился в ее лицо своими иссиня-черными глазами, прожигавшими насквозь, словно вспышка молнии.
— Где ты его взяла?
— Моя мать…
— Врешь! Кого ты охмурила ради этого кольца?
— Никого я не охмуряла!
— Кому ты заморочила голову, чтобы выкрасть его? Ну и болван же я! Ты ведь со всеми так поступаешь, верно? Наплевать, если схватят с поличным, — заплаканная смазливая милашка…
— Я не плакала перед вами!
— Тебе это и не понадобилось. Я отпустил тебя раньше. Но зато перед другими ты разливалась в три ручья! Какая жалость, что я не довел дело до конца и не воспользовался твоим телом, а свалял дурака, как и все остальные! Ну что ж, пожалуй, это еще можно исправить!
