В моем же конкретном случае все эти «приличные манеры» поведения оказались излишними еще и потому, что контрразведка поставила клеймо разведчика замене Гор-диевского автоматически, независимо от сроков и способов этой замены. Причины этого будут разъяснены позже.
И вот ты уже в стране и ходишь все время под колпаком у местной спецслужбы и всем своим видом стараешься ей показать, что все ее подозрения для тебя просто оскорбительны. Если ты обнаруживаешь за собой слежку, то благодаришь судьбу и за это — значит, что-то еще в твоей личности контрразведкой не разгадано, и у тебя есть шанс поработать на родное государство еще какое-то время. Если «наружник» не стесняется зайти за тобой в банную парилку и с вежливой улыбкой перешагивает через твое напрягшееся тело, то ты улыбаешься ему в лицо, как доброму знакомому, и мысленно возносишь молитву к Богу, чтобы он не наступил на твою любимую мозоль или еще более дорогой орган тела. Ты старательно избегаешь на людях общения со своими коллегами и «приклеиваешься» к какому-нибудь «чистому» командированному, который с трудом терпит твое присутствие. Ты строчишь на скорую руку оперативные отчеты, чтобы «отписаться» к очередной диппочте, и нервничаешь из-за того, чтобы не слишком долго задерживаться в посольстве, потому что у «чистых» рабочий день уже закончился, и они, обнимая одной рукой пополневший стан супруги, а другой — стакан с пивом, уже давно валяются на тахте и смотрят по телевизору шоу с участием любимца публики Тома Джонса. Ты соревнуешься с «чистым» дипломатом в том, кто чаще встречает и провожает делегации из Союза и выполняет другие поручения посла, — ты лезешь из кожи, чтобы доказать свою добропорядочность.
И контрразведка, если у нее еще не накопилось против тебя достаточно улик, делает вид, что верит тебе. А ты делаешь вид, что веришь, что она верит тебе.
Пребывание за границей требует большой специфики разведывательной работы.
…На пути к Копенгагену — я имею в виду буквально железную дорогу, которую я выбрал в качестве средства доставки к месту работы, — меня подстерегал неприятный сюрприз. В Восточном Берлине прямой копенгагенский вагон, который обычно цепляли к так называемому среднеевропейскому экспрессу, был в очередной раз забракован местными железнодорожниками и для дальнейшего путешествия признан непригодным. Проводники вагона посоветовали мне, не мешкая, перебраться в указанный экспресс, заверив, что приобретенный в «Метрополе» железнодорожный билет для этого годится.
