— Для вас я никто. Я тот, кого вы не хотели бы знать никогда.
— Ваш голос…
Ему ничего не оставалось, как назвать себя:
— Я — Чако Джоунс.
Когда она услышала его имя, выражение ее лица изменилось, и груз вины еще больше придавил Чако. Он думал, что вряд ли кто-то ненавидит его так, как эта вдова.
* * *
Не в состоянии поверить в то, что человек может быть таким наглецом, Фрэнсис уставилась в его бледные серые глаза, которые она узнала сразу же, как только услышала его имя. Возможно, этот бандит помылся, побрился, привел в порядок свои длинные черные волосы, завязав их сзади, но безжизненный голос и глаза выдавали его.
— Вы осмелились мне это предлагать? — произнесла она так, что ее даже не волновало, слышит ли их кто-то еще в салуне. — Вы убили моего мужа, а затем являетесь сюда, чтобы запятнать честь его жены? Да вы хуже самого низменного паразита!
— Паразита?
— Крыса! Гадкая крыса! — кричала Фрэнсис. — Убийца!! Вас должны были арестовать в Гэйлисто-Джанкшен и повесить.
Его глаза оставались холодными, а лицо ничего не выражало. Как можно было оставаться таким бесчувственным, думала она. Хотя, впрочем, какие чувства могут быть у негодяя.
— Я же говорил вам, что это был несчастный случай, миссис Ганнон, — сказал он ледяным тоном.
Он хотел было уже уйти, но она преградила ему путь, став перед ним:
— Даже если случайность оправдывает вас, то ваше занятие — ходить с оружием и стрелять в людей— может рассматриваться лишь как преступление.
— Просто так я никогда никого не убивал, мне это приходилось делать лишь в целях обороны.
— За исключением моего мужа.
Его выражение лица изменилось, казалось, что сейчас его безразличие сменилось раздражением. И теперь он выглядел даже как-то опаснее, но и более привлекательнее, что ее очень злило.
— Я заплатил за его похороны и погребение, — сказал он. — Вы хотите еще каких-то денег?
— Деньги не могут окупить человеческой жизни. Потом вы захотите и меня убить, видя, что закон все равно не наказывает вас.
— Да нет же! Что же я могу сделать еще?
Она никак не могла понять, нервничает он или спокоен, но одно она почувствовала — что ее пульс замедлился. — Кое-что вы еще можете сделать. Вы, например, наконец-то можете ответить за свое преступление.
— Я оплатил в церкви молитвы за вашего мужа.
Неужели? Не желая чувствовать, что это заявление ее как-то смягчило, она потребовала:
— Вы можете также выйти сейчас же из «Блю Скай».
— Я и так уже собирался уходить.
Она отошла, пропуская его, но он вдруг остановился и сказал:
