– Хлоя?
– Да.
Оливер хлопает глазами.
– Хлоя Зичи?
– Да. А разве ты не знал, что мы с ней встречаемся?
– Та самая Хлоя, у которой здоровенные сиськи?
– Да, сиськи классные.
– Ты с ней целуешься?
– Мужик, я ж тебе сказал: мы с ней встречаемся. Сам соображай.
– Ты что, ее трахаешь?
– Ну, если бы захотел… Поехали покатаемся. Есть о чем поговорить. Мужской разговор.
– Не могу, ужин готовлю.
– Ты готовишь ужин?
– В микроволновой печи.
– А мать твоя где?
– Наверху.
Снова лежит в кровати и пишет письмо, которое никуда не отправит, думает Оливер. Но Джесса эти подробности не касаются.
– Что, не выпускает? – понижает голос Джесс.
– Нет, я сам никуда не хочу.
– Да что с тобой такое?
– Ничего. Ну и как Хлоя целуется?
– Закачаешься.
– А за сиськи ты ее хватал?
– Ну, если бы захотел…
– Здорово.
– Так ты идешь или нет?
– Нет.
– Слушай, знаешь, что Ларри Хитт про тебя говорит? Он говорит, что ты инопланетянин. Я, конечно, его послал, но ты, ей-богу, превращаешься в какого-то монаха.
Пищит таймер микроволновой печи: пип-пип-пип.
– А вот и ужин поспел.
– Жалко.
– Спасибо, что зашел.
– Не за что.
Оливер возвращается на кухню, вынимает из печи два мясных пирога. Потом подходит к лестнице, зовет маму. Энни отвечает, что спустится через минуту. Он уже знает, что она не спустится – разве что начнут показывать новости по телевизору. Поэтому Оливер включает телевизор и прибавляет звук. Пирог аппетита не вызывает. Оливер сидит и старательно выковыривает из него все горошинки. Если мама хочет, чтобы он ел эту гадость, пусть спустится и сядет за стол. Он отламывает корочку и окунает в соус. Корочка – единственное, что можно есть в этом пироге. Хотя тоже не Бог весть что.
Оливер тоскливо смотрит на вилку.
Диктор произносит заветные слова “процесс Боффано”, и мальчик поворачивается к экрану. Телевизор в соседней комнате, но разглядеть можно. Сначала показывают рисунки, изображающие зал судебных заседаний. Голос за кадром говорит:
– Анджела Риджио, маленькая, хрупкая женщина, вела себя как настоящая тигрица. Она утверждает, что Луи Боффано “продает наркотики детям”, а ее покойный муж пытался положить этому конец. Сальвадоре Риджио отказался участвовать в торговле наркотиками, даже когда Луи Боффано пригрозил ему смертью.
На лестнице скрипят ступени. Оливер знает, что мать вышла из своей комнаты и слушает. Однако вниз не спускается.
– Когда адвокат обвиняемого Лоуренс Боузмен подверг сомнению показания свидетельницы, миссис Риджио спросила: “Почему вы на него работаете?” И сама ответила: “Потому что вы его боитесь”. Потом вдова обернулась к присяжным заседателям и сказала: “Вы тоже его боитесь”.
