– Послушайте, Энни, вы его здорово напугали. А этого делать ни в коем случае нельзя. Он отличный мужик, золотая голова и все такое, но пугать его нельзя. Это я вам говорю по опыту, можете мне верить. И упаси вас Боже еще когда-нибудь затевать против него этакую хреновину.
Учитель ухаживает за орхидеями – ему нужна медитация. Стерилизованный скальпель очищает мохнатые корни “бругтонии”, снимает налет со стебля “катасетума пилеатума”. “Маудиа” простудилась, поэтому Учитель смазывает ее листочки кисточкой, на которую нанесен беномил. Как быстро живые существа теряют форму и красоту, если за ними не ухаживать.
Теряют ясность, теряют совершенство. Настроение у Учителя приподнятое, и это его удивляет. Наводить страх на Энни было делом не из приятных. Необходимым, но пакостным. И все же теперь Учитель буквально блаженствует. Обрабатывая листочки “маудии”, он совершает обряд Тао.
Почему такое несложное, неприятное дело приводит человека в состояние блаженства?
Должно быть, душа вознаграждает тебя за то, что не испугался заглянуть в темноту, проявил мужество, выстоял.
Учитель почему-то начинает вспоминать про ракету.
Ему тогда было столько же, сколько сейчас Оливеру: лет двенадцать – тринадцать. Он и Эдди стояли в замусоренном дворе многоквартирного дома в Бруклине. Перед ними возвышалась ракета, которую соорудил будущий Учитель.
Эдди была оказана высокая честь вести отсчет стартового времени.
Ракета была высотой четыре фута, фюзеляж желтый, нос синий. В качестве топлива Учитель использовал канистру с жидким водородом и еще одну с жидким кислородом (кислород украл двоюродный брат Эдди, работающий в химической компании).
Если бы при зажигании произошла хоть малейшая накладка, ракета так шарахнула бы, что от квартала вряд ли что-нибудь осталось бы.
Правда, об этом он своему другу не рассказывал.
– Пятьдесят шесть секунд до старта, – объявил Эдди.
– Старт задерживается.
– Почему задерживается?
– Потому что твой старик появился.
Отец, как всегда, был пьян. Он остановился перед ракетой и, покачиваясь, сказал:
– Красотища. Просто произведение искусства.
– Папа, шел бы ты домой.
– Нет, когда я вижу такую красоту, мне хочется петь.
– Папа, ну пожалуйста.
Но отец уже запел арию из оперы. Учитель хорошо помнит – это была ария из оперы “Германия”. Серенада в честь желто-синей ракеты разнеслась по всему двору.
Из окна кто-то высунулся и громко зааплодировал.
– Это мой сын! – закричал отец. – А это его ракета! Настоящая поэзия!
