— К дьяволу твою нормальную жизнь! — возмущенно воскликнула Хэйзел. — Не для того мы боремся, чтобы вернуть обратно прежний мир, обрядив его в новые тряпки! Да вся эта система давно уже насквозь, прогнила! Нет, хватит! Больше никаких императоров! И никаких лордов. Всех клонов и экстрасенсов надо освободить и учредить новое государство, свободное и демократическое, такое, в котором все будут равны!
— Все? — в ужасе переспросил Оуэн. — Клоны, экстрасенсы, негуманоиды… Все?…
— Да, черт возьми! И только это может называться свободой!
— По мне, это больше похоже на анархию. Анархию и хаос. Чего же мы достигнем, если никто не будет знать своего места?
— Я никогда не знала своего места, а достигла, как видишь, довольно многого. Ты удивишься, когда увидишь, на что способны люди, если развязать им руки.
Оуэн задумчиво посмотрел на нее:
— Хэйзел д'Арк. Не так давно семья д'Арк принадлежала к высшей аристократии. Мне кажется, именно это и вызывает у тебя протест. Может, ты просто стыдишься своих аристократических корней? Нет, серьезно, Хэйзел, неужели ты не испытываешь ни малейшего почтения к Железному Трону?
— Почтение? Черта с два! А самым подходящим местом для знати были бы зыбучие пески — достаточно большие, чтобы поглотить всю ораву. И я вовсе не из аристократии! Я просто присвоила себе имя д'Арк. Я удирала, и мне срочно нужны были фальшивые документы. Во-первых, это имя показалось мне красивым, а во-вторых, я не хотела, чтобы родственнички смогли меня разыскать. Не дай бог, пришлось бы к ним вернуться!
— Ты никогда не рассказывала мне о своей семье, — сказал Оуэн. — Разве ты не скучаешь по дому?
— Черта с два! — снова воскликнула Хэйзел. — С тех самых пор, как я сбежала, я ни словечка о своих родичах не слышала, и пусть я лопну, если меня это не устраивает!
— Они что… оскорбили тебя? — Оуэн старался как можно тщательнее выбирать слова.
— Нет, что ты. Ничего такого. Они просто были такими хорошими, честными, тоскливыми занудами, что я больше не смогла их выносить. Они простой пикник считали безумным кутежом. А мне хотелось повидать мир и попробовать на вкус настоящей жизни, пока я не стала такой же дохлой устрицей, как они все. Ты сам знаешь, как это бывает.
— Да, — согласился Оуэн. — Наверное, знаю. Но я-то так и не смог покинуть свою семью. Слишком много у меня было обязанностей, да и ответственность большая. А потом вышло так, что не я покинул родных, а они меня. Они умирали один за другим, а я… я ничем не мог им помочь. И все равно мне кажется, что я виноват в их смерти. На самом деле это не я, а наша фамильная способность форсажа. Мало кому удается пережить первый приступ. Многие члены моей семьи умерли детьми. Наш дар во многом похож на проклятие. Вот почему я — единственный наследник своего отца. У меня не осталось ни братьев, ни сестер. Собственно, я последний представитель своего клана. На мое место сейчас посадили какого-то дальнего кузена — кто-то же должен быть лордом. Но прямая линия умрет вместе со мной. Не знаю, хорошо это или плохо. Добро и зло, причиненное людям нашей семьей, давно уже уравновесили друг друга. Впрочем, то же можно сказать и о других кланах. А еще эти вечные интриги отца… Он кем угодно мог пожертвовать ради своих идей. С раннего детства я должен был плясать под его дудку. И только сейчас мне удалось освободиться от его влияния и делать то, чего хочу я сам.
