К тому же город вследствие своего важного значения неизбежно был вовлечен в борьбу великих держав, хотя мекканцы были достаточно искусны – или, может быть, слишком незначительны, – чтобы воздержаться от активного участия в ней. Благодаря нейтралитету, а также вследствие сплоченности и единства своего правящего класса Мекка избежала как судьбы юга, так и внутренних неурядиц своего соседа Ясриба (лежащего в 450 км к северу), где в последние десятилетия VI в. то и дело возникали межплеменные распри среди оседлых арабов. Ситуация еще более осложнялась их отношениями с рядом еврейских племен, также поселившихся в этом оазисе и постоянно угрожавших жизни города.
С середины III в. историю Ближнего Востока определял конфликт между Римской империей, позднее – ее восточной половиной и, наконец, ее преемницей Византией, с одной стороны, и сасанидским Ираном со столицей Ктесифоном в семитической Месопотамии – с другой. Как всегда в подобных случаях, враждебность распространялась на области, которые, по существу, имели весьма слабое отношение к противоборствовавшим интересам и культурам. Сфера влияния персов в Аравии охватывала территории, расположенные восточнее линии, протянувшейся от Пальмиры к восточной границе Хадрамаута, так что торговые пути через сасанидскую Месопотамию к Персидскому заливу и через собственно Персию к Центральной Азии находились под персидским контролем. Это обстоятельство вынуждало византийцев пользоваться путем через Красное море; северная часть моря находилась в их руках, и восточное побережье в этом районе не было захвачено никаким государством, которое могло бы им угрожать. Однако выход в Индийский океан контролировался йеменцами, а на западном берегу свои интересы защищало Аксумское царство – ядро образовавшегося позднее Абиссинского государства. Поэтому византийцам было необходимо обеспечить себе дружественное расположение абиссинцев и йеменцев, тогда как персы пользовались любой возможностью, чтобы уничтожить достигнутое Византией взаимопонимание с этими народами. Не следует забывать, что Южная Аравия и Ирак, следуя испытанным курсом, долгое время находились в тесном контакте. Южноаравийское царство, по-видимому, начиная с I века нашей эры постепенно клонилось к упадку и все больше уступало власть местным «феодалам». В результате в первой половине IV в. Юго-Восточный Йемен попал под господство Абиссинии 7.
Как раз в этот период начался переход Абиссинии к христианству монофизитского толка, принесенному из Египта (он завершился лишь в VI столетии). Весьма вероятно, что упомянутые политические связи обусловили проникновение христианства в Южную Аравию. Однако объединение христианства с ненавистными «чернокожими» только повредило ему и, возможно, помешало успеху монофизитских проповедников, прибывших из Сирии. Народное сопротивление абиссинцам, в результате которого они к концу столетия были вытеснены из Аравии, не вызвало возрождения язычества, но постепенно привело к впечатляющему распространению иудаизма, который в IV–V вв. все более активно поддерживался евреями, переселявшимися в Южную Аравию после каждого из двух разрушений иерусалимского храма. Персидский маздакизм был слишком национальным явлением, чтобы распространиться на всех подвластных Персии территориях; нетерпимость византийцев к евреям сделала последних желанными союзниками для Сасанидов 8.
