– Таково было твое желание, дорогая, но я его не разделял.
Индия снова почувствовала подступившую к горлу тошноту. Господи, если ее сейчас вырвет, она никогда себе этого не простит, а Маргрейв никогда об этом не забудет. Он по-прежнему наблюдал за ней, и она, не выдержав его взгляда, потупилась.
– Вы должны были предупредить меня о своих намерениях.
Маргрейв опять улыбнулся.
– И выслушать все твои аргументы? Не думаю, что это следовало делать. - Граф откинулся на спинку стула и убрал со лба золотисто-рыжий локон. - Разумеется, ты сейчас дуешься, - продолжал он. - Но пойми, это недостойно и Ничего не меняет. Я намерен стоять на своем.
– И как долго это продлится?
– Еще не решил. Полагаю, до тех пор, пока твое общество будет меня забавлять. Возможно, тебе не повезло, потому что ты не разделяешь моих вкусов и не находишь забавным то, что забавляет меня.
Он бросил на нее лукавый взгляд и взял вилку. Немного помолчав, вновь заговорил:
– Из сказанного можно было бы заключить следующее: меня развлекает твое невежество.
– И это было бы неверное заключение, - возразила Индия.
– Все не так просто. - Он рассмеялся. - Видишь ли, ты уже меня рассмешила, а мы только начали завтракать. Это и впрямь сулит развлечение. - Маргрейв отрезал ломтик помидора и, отправив его в рот, продолжал: - Ешь, Дини, и тогда ты почувствуешь себя лучше.
– Не надо называть меня уменьшительным именем. Мое имя Индия, и я прошу вас называть меня именно так. И больше ничего не стану говорить.
Граф весело рассмеялся.
– Конечно, не станешь, дорогая. Но я вижу, что ты изо всех сил стараешься не вспылить. Что ж, в таком случае постарайся успокоиться и принимайся за еду.
Индия уставилась в свою тарелку. Ей казалось, что она, пожалуй, сможет съесть яйцо всмятку, но сосиски, тосты и помидоры, конечно, не осилит.
– Сегодня у меня репетиция, - пробормотала она, принимаясь за яйцо.
– Знаю. «Спеши вспахать свое поле», кажется, так?
– Может, именно вы посоветовали Кенту поставить эту пьесу?
– Конечно, я, - ответил граф с улыбкой.
– А когда?
– Не помню точно. Думаю, несколько месяцев назад. Я регулярно переписываюсь с ним, и тебе это прекрасно известно.
Да, она действительно об этом знала, но знала также и другое: писал только Маргрейв, Кент же лишь принимал к сведению его послания, так что их партнерство едва ли можно было назвать равноправным - даже если Джеймс Кент думал иначе.
– Меня очень заботит твой успех, - внезапно проговорил граф.
