смятенно мечущимся духом.
Жрец величав и строг. Он ключ
от тайн,творящихся на свете.
А шут – раскрыт и прост. Как луч,
животворящий тайны эти.
Владыка наш – традиция. А в ней -
свои благословенья и препоны;
неписанные правила сильней,
чем самые свирепые законы.
Несмотря на раздор между нами,
невзирая,что столько нас разных,
в обезьянах срослись мы корнями,
но не все – в человекообразных.
Наука наукой,но есть и приметы;
я твердо приметил сызмальства,
что в годы надежды плодятся поэты,
а в пору гниенья – начальство.
Я повзрослел,когда открыл,
что можно плакать или злиться,
но всюду тьма то харь,то рыл,
а непохожих бьют по лицам.
Жизнь не обходится без сук,
в ней суки с нами пополам,
и если б их не стало вдруг,
пришлось бы ссучиваться нам.
Слишком умных жизнь сама
чешет с двух боков:
горе им и от ума
и от мудаков.
Талант и слеп и слишком тонок,
чтоб жизнь осилить самому,
и хам,стяжатель и подонок
всегда сопутствуют ему.
Когда густеют грязь и мрак,
и всюду крик: "Лови!,
товарищ мой! Не будь дурак,
но смело им слыви.
В эпоху страхов,сыска,рвения -
храни надменность безмятежности;
веревки самосохранения
нам трут и душу и промежности.
Чтоб выжить и прожить на этом свете,
пока земля не свихнута с оси,
держи себя на тройственном запрете:
не бойся,не надейся,не проси.
Добро уныло и занудливо,
и постный вид,и ходит боком,
а зло обильно и причудливо,
со вкусом,запахом и соком.
Пугаясь резких поворотов,
он жил и мыслил прямиком,
и даже в школе идиотов
его считали мудаком.
Чтобы плесень сытой скудости
не ползла цвести в твой дом -
из пруда житейской мудрости
черпай только решетом.
Определениям поэзии
спокон веков потерян счет,
она сечет сердца,как лезвие,
а кровь у автора течет.
Сколь часто тот,чей разум выше,
то прозябал,то просто чах,
имя звук намного тише,
чем если жопа на плечах.
Устройство мироздания жестоко
по прихоти божественной свободы:
убийствами поэтов и пророков
к их духу причащаются народы.
В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди,от которых свет исходит,
и люди,поглощающие свет.
Есть люди: величава и чиста
их личность,когда немы их уста;
но только растворят они уста,
на ум приходят срамные места.
Люби своих друзей,но не греши,
хваля их чересчур или зазря;
не сами по себе мы хороши
а фону из гавна благодаря.
Бесцветен,благонравен и безлик,
я спрятан в скорлупу своей типичности;
безликость есть отсутствие улик
опасного наличия в нас личности.
Властей пронзительное око
отнюдь не давит сферы нижние,
где все,что ярко и глубоко,
