– Потеря памяти не может вас не мучить, – заметил Иеремия.
– Но не сейчас, – ответил Шэнноу. – У меня в душе мир. Воспоминания, о которых вы говорите, исчерпываются смертями и страданиями. Они вернутся слишком скоро, я знаю. Но пока я могу любоваться закатом с великой радостью.
Они направились к реке.
– Благодарю за спасение моей жизни, Иеремия. Вы хороший человек. И давно вы живете так?
– Лет двенадцать. Я был портным, но тосковал по свободе под небесным простором. Потом вспыхнули войны Единения, и городская жизнь обрела еще большую уродливость. А потому я сколотил фургон и отправился в глушь.
В реке плавали утки и гуси. Шэнноу заметил следы лисиц.
– Как долго вы меня выхаживали?
– Двенадцать дней. Сначала остальные думали, что вы умрете, но я сказал им: нет. Слишком много шрамов у вас на теле. Вас трижды сражали выстрелами. Один раз в бедро, один раз в грудь и один раз в спину. А еще две ножевые раны – одна на ноге, другая в плече. Как я сказал, вы крепкий человек и не легко сдадитесь смерти.
– Утешительная мысль! – Шэнноу улыбнулся. – А рану на бедре я помню.
Он тогда ездил неподалеку от Стены и увидел, как разбойники тащат из дома двух женщин. Он подскакал и перестрелял их, но один успел выстрелить. Пуля задела кость и вышла у крестца. Он бы погиб, если бы не помощь человеко-зверя Шэр-рана, который нашел его в вихрях метели.
– Вы где-то очень далеко, мистер Шэнноу. О чем вы думаете?
– Я думал о льве, Иеремия.
Они неторопливо поднимались по береговому откосу назад к кострам в кольце фургонов. Шэнноу очень устал и попросил Иеремию одолжить ему одеяла, чтобы он мог проспать ночь под звездами.
– И слышать не хочу. Полежите в постели день-другой, а там посмотрим.
У Шэнноу не было сил спорить, и он кое-как забрался в фургон. Иеремия последовал за ним.
Не раздеваясь, Шэнноу растянулся на узкой кровати. Старик взял несколько книг с полки и повернулся к двери, но Шэнноу его окликнул:
– Почему вы сказали, что я ношу бесславное имя?
Иеремия обернулся.
– То же имя носил Иерусалимец. Он ездил в этих местах лет двадцать назад. Вы, конечно, про него слышали?
Шэнноу закрыл глаза. Двадцать лет?
Он услышал, как закрылась дверь, и некоторое время лежал, глядя в оконце на далекие звезды.
– Как вы себя чувствуете? И, пожалуйста, не лгите мне! – сказал доктор Мередит. Исида улыбнулась и не сказала ничего, но подумала: был бы Мередит таким властным в житейских делах, как со своими пациентами! Протянув руку, она погладила его по щеке. Он залился румянцем и сказал: – Я все еще жду ответа! – но голос у него смягчился.
