К нему шла молодая женщина с короткими светлыми волосами. Она несла миску с тушеным мясом.
– Вам не следовало вставать, – сказала она укоризненно. И правда, его одолевала слабость, дышал он с трудом, а потому опустился на ступеньку и взял миску из ее рук.
– Благодарю вас, госпожа.
Она была на редкость хороша собой: сине-зеленые глаза, бледно-золотистая кожа.
– Память возвращается к вам, мистер Шэнноу?
– Нет, – сказал он и начал есть.
– Со временем вы все вспомните, – заверила она его. Снаружи фургон был выкрашен зеленой и алой красками разных оттенков, и с его места Шэнноу были видны еще десять фургонов, выкрашенных точно так же.
– Куда вы все направляетесь? – спросил он. – Да куда захотим, – сказала девушка. – Меня зовут Исида. – Она протянула руку, и Шэнноу взял ее. Пожатие ее пальцев было твердым и сильным.
– Вы отлично готовите, Исида. Мясо чудесное. Пропустив похвалу мимо ушей, она села рядом с ним.
– Доктор Мередит думает, что у вас трещина в черепе. Вы совсем ничего не помните?
– Ничего, о чем мне хотелось бы говорить, – сказал он. – Расскажите лучше о себе.
– Рассказывать особенно нечего, – сказала она. – Мы, как видите, странники. Следуем за солнцем и ветром. Летом пляшем, зимой мерзнем. Это хорошая жизнь. – В ней есть своя прелесть, – согласился Шэнноу. – И так-таки никакой конечной цели?
Она помолчала, но не опустила больших синих глаз под его взглядом.
– Жизнь – это странствования, мистер Шэнноу, с единственным конечным назначением. Или вы считаете иначе?
– Спорить с Исидой безнадежно, – сказал Иеремия, подходя к ним.
Шэнноу обратил взгляд на морщинистое лицо старика.
– Думаю, это верно, – сказал он, поднимаясь со ступеньки. Колени у него подогнулись, на него навалилась слабость, и он ухватился за край фургона. Глубоко вздохнув, Шэнноу сделал шаг вперед. Иеремия взял его под руку и пошел рядом с ним.
– Вы крепкий человек, мистер Шэнноу, но ваши раны были тяжелыми.
– Раны заживают, Иеремия. – Шэнноу смотрел на горы. Ближайшие были в узорах леса, но дальше, уходя в бесконечность, вставали другие вершины в неясной голубой дымке. – Такой красивый край!
Солнце медленно заходило за западный хребет, заливая его склоны расплавленным золотом. Шэнноу сосредоточил взгляд на отроге справа – песчаник будто светился изнутри.
– Он зовется Храмовой горой, – сказал Иеремия. – Говорят, это святое место, где обитают древние боги. Сам же я убежден, что это приют орлов и ничего больше.
– Мне это название не знакомо, – сказал Шэнноу.
