Он присел на корточки у вигвама и, приподняв покрышку, смотрел, как Два Дыма с горестным лицом почтительно ласкает Волчью Котомку. Так, должно быть, выглядят люди, чья душа умерла: обмякшие и вялые, они не находят себе места и страшатся будущего.
— Возьми рог и поешь похлебки, — приказала мать, нарушив течение его мыслей.
Он повиновался, с изумлением заметив, что его рот наполнился слюной. Он с любопытством оглядывал полог вигвама, припоминая горький вкус того, что им приходилось есть прошедшей зимой. Тогда наступил настоящий голод, конец которому положил его отец, Голодный Бык, под руководством которого охотникам удалось загнать небольшое стадо бизонов. Но ведь уже пришла весть, что кто-то видел недавно нескольких коров с телятами…
— О чем ты думаешь?
Он взглянул на мать и отметил про себя, что тревога в ее глазах еще усилилась.
— О том, что Тяжкий Бобр погубит Племя. Нам нужно переселяться на новое место.
Она ничего не ответила, достала еще один рог и набрала в него похлебки:
— Отнеси бердаче.
Он послушался, стараясь не расплескать ни капли, когда забирался в вигвам. Два Дыма даже не взглянул на него. Маленький Танцор поставил теплую еду рядом с ним.
Когда он выбрался наружу, мать сказала:
— Ты ведь знаешь, что Тяжкий Бобр нас не любит. Что ты хотел доказать своим ночным подвигом?
Он опустил глаза, в раздумье шевеля пальцами.
— Ведь это был ты?
Он продолжал молчать.
— Не может мальчик так перепачкать свою рубашку, если только не ползет по земле! Тебе и в голову не пришло, наверное, остановиться и подумать, как твое присутствие может повлиять на Силу?
— Нет, не пришло. Но голос мне не…
— И слышать ничего о голосах не хочу! Танцующая Олениха могла умереть прошлой ночью. Младенец мог и не… — Она вздохнула так печально, что у мальчика сжалось сердце. — Впрочем, неважно.
— Сила была благосклонна.
Не поднимая глаз, он почувствовал на себе пристальный взгляд матери.
— А ты знаешь про Силу, малыш?
Во рту у него пересохло.
— Я ее чувствую. Я чувствовал Волчью Котомку. Два Дыма проявил свою силу. Она высвободила младенца. Я это чувствовал.
Мальчик ощутил, что взгляд матери стал еще напряженнее:
— А что ты еще чувствовал?
Он с трудом сглотнул. Сердце сильно застучало в груди.
— Я чувствовал Тяжкого Бобра. Он плохой человек. Он не прав. А потом, когда он швырнул Волчью Котомку…
— Что тогда?
— Меня вытошнило.
— Ты и сейчас не слишком-то хорошо выглядишь, — она протянула ему еще один рог с похлебкой. — Нечего на меня дуться.
