Маас ничего не сказал, только поездил верхней частью своей шкиперской бороды по нижней.
В пяртнерсе[19] показался шпор мачты.
— Вира помалу, — крикнул Никель, и шпор послушно пошел вверх.
— Майна! — Теперь шпор пошел вниз, и Никель, обхватив его обеими руками, направил точно на золотую монету. На палубе принялись забивать в пяртнерс клинья, жестко фиксирующие положение мачты.
Капитан остался доволен. Теперь они с Маасом отправились на берег. Никель почтительно сопровождал обоих до самого трапа. Потом вернулся в трюм.
— Ну, Ханнес, теперь смотри.
Он ловко отделил от степса отпиленный вчера кусочек планки и проволокой выудил из-под мачты золотую монетку.
— Ой, Никель, это же грех!
Никель затряс серьгой.
— Ханнес, Ханнес, до чего же ты еще глуп. Да, конечно, кораблю, чтобы хорошо ходил под парусами, нужна денежка, но кто сказал, что она обязательно должна быть золотая?
Он сунул под мачту монету в одну марку и аккуратно прибил отпиленный кусочек планки гвоздем.
Вечером после ужина Никель, хитро прищурясь, сказал:
— Слушай, дед, можешь разменять двадцать марок?
Старый плотник, заведовавший артельной кассой, просеменил к столу. Не задавая никаких вопросов, он протянул Никелю одну марку, а взамен забрал золотой. Плотники вдоль стен невозмутимо продолжали сосать свои сигары и трубки. Видать, странная сделка вовсе не была для них чем-то неожиданным.
— Вилли и Густав. — Это были самые младшие ученики, прислуживающие за столом. — Быстро в «Дубок» и тащите пять бутылок кюммеля.
Незадолго до того, как мое ученичество закончилось, «Фридрих» пришел на верфь в ремонт.
— Ну как, кэптен, лихо она бегает? — спросил Никель.
Капитан охотно принялся рассказывать, как он кого обгонял, а кого обходил, как стоящего.
— Выходит, кэптен, золотой-то все же пригодился?
— Да, да, плотник, истинно так. Я не суеверен, нет, но что правда, то правда. Она летит, как сам дьявол.
Когда мы остались одни, Никель спросил:
— Ну, Ханнес, так как же насчет греха?
И в самом деле, никто ведь здесь никого не обидел. Кораблик летал, как на крыльях, капитан твердо знал, в чем секрет его скорости, а нам всем (ей-ей, вполне заслуженно!) досталось по маленькой кюммеля.
