— Слава князю Малу!
Так, за игрищами, и не заметили, что светать начало.
Народ у проруби собрался. Лед с полыньи вычистили. Кощуны петь стали. Даждьбога славить.
И про других богов не забывали. Своя часть славы и Велесу, и Радогосту, и Макощи, и Световиту досталась. Про Коляду не забыли. И даже шутнику Китаврасу немного славы перепало. Только Перун Полянский ни с чем остался. Не заслужил он от Древлянской земли славления.
Вот и солнце зимнее из-за окоема показалось. Настала пора посвящение проводить.
Шестеро нас было. Четыре послуха да две девки.
Одну я знал. Она из холопок бывших была. Отец ее вместе с Колобудом за конями смотрел, мать — ткачиха. Поволоки льняные ткала. А дочь их, 0брада, в сенных девках под Домовитовым призором послух коротала. Да матери помогала. Вот теперь и она для посвящения дозрела. Видать, замуж собралась.
А другая из незнакомых. И мать я ее не знал. Да и отец мне незнаком был. Видать, с разоренного варягами подворья они пришли.
А между тем Гостомысл наши имена огласил. Значит, настал и наш черед внуков Даждьбоговых порадовать.
Первым, как самый старший, Жарох пошел. Кожух с себя скинул. Телешом остался. Подбежал под крики к князю. Поклонился до земли. Участи своей ждать стал.
— В знахари тебя определяю! Белореву в помощники! — громко выкрикнул отец.
— Слава тебе, княже, — снова поклонился отцу Жарох. — Слава тебе, Даждьбоже! — навстречу солнцу поклон отвесил.
Да с разбегу в полынью сиганул. Брызги во все стороны. Крики. Здравицы. Смех.
Вышел бывший послух из полыньи. По лесенке на лед поднялся. А тут уж Гостомысл его поджидает. А с ним помощники. Выбеленным льном его насухо вытерли. Порты новые натянули. В шубу бобровую укутали. Шапку кунью на голову надели.
Меховые онучи на ноги. Гостомысл чару меда пьяного из серебряного кувшина ему налил. Выпил Жарох. Осушил до дна.
— Слава древлянину Жароху — знахарю! — крикнул ведун.
— Слава! — подхватили люди.
За Жарохом вслед Обрада пошла. Я думал, забоится девка телешом по морозу бегать. Ничего, не застудилась вроде.
Отец ее в ткачихи определил.
— Слава Даждьбогу! — бултых. Брызги до небес.
А она выбралась, оделась, чару меда приняла. Раскраснелась вся. Разрумянилась.
— Слава древлянке Обраде — ткачихе! Потом Красун посвящение получил. Его отец в младшую дружину направил.
— Слава древлянину Красуну — ратнику! Потом та девка незнакомая была.
Была незнакомая — стала своя.
— Слава древлянке Радине — вышивальщице!
— Слава!
