Несколько долгих мгновений княгиня оставалась одна. Потом послышались шаги, и появились Путята со Смирным.
— Хвала Даждьбогу! — облегченно вздохнула Беляна.
— Ласки прошу, княгиня.
— Давай рассказывай. Что вы там удумали? Путята замялся.
— Зелье мы им в питие подмешали, — сказал Смирной.
— Что за зелье? Где вы взяли его? — Княгиня не на шутку рассердилась.
— Зелье, которое на время разума лишает. — Болярин переминался с ноги на ногу, точно молодой телятя. — Еще в онадышное лето я, когда в послушниках ходил, от Белорева состав узнал. Одна мера дурмановых семян, две меры мухоморов сушеных, истертых в пыль…
— Это яд? — испугалась Беляна.
— Нет. От него только с разума на время сворачивают. Сначала весело становится, а потом так тоскливо, что хоть режьте, хоть боем бейте — все едино, — вступился Смирной. — Я сам пробовал… однажды…
— И что дальше?
— Вот-вот русь безуметь начнет. Мы бы их тогда и порешили бы всех. Перво-наперво — Ингваря да воеводу его варяжского. Ох, и злющий тот варяг! — Путята сверкнул глазами.
— Ты на себя посмотри, — урезонила его княгиня. — Чем ты того варяга лучше? А потом, значит, резать бы их стали?
— Как поросят, — решительно сказал болярин младшей дружины.
— Прямо ножами? Да по горлу? Чтобы на стогне и в детинце склизко от крови стало? Или сначала поизмывались бы над ними? Глаза повыкалывали бы? Уши да носы поотрезали бы? Вас пять десятков, а их почти две тысячи. Неужто, пока одних резать будете, другие вас ждать станут?
— Непотребств, конечно, не творили бы. — Путята совсем сник. — Но только смотреть на этот позор мочи нет.
— Так, значит? А только, смотрю, болярин, забыл ты, что я сама их в Коростень впустила. Сама столы накрыла и гостями их назвала.
— Да какие они гости! — не стерпел Путята. — Они в Малине всех под корень извели! Ни баб, ни стариков, ни чад малых не пощадили! А ты, княгиня, их за столы сажать! Земле нашей бесчестье творят! В Старших объедками кидают! Князя нашего хулят! Тебя Ингварь позвать велел…
— Что? — перебила его Беляна. — Так это он тебя за мной прислал?
— Да, княгиня. Велел, чтобы ты в детинец явилась.
— Что ж ты сразу не сказал? Ну, пошли.
— Не пущу! — Смирной заступил перед княгиней тропинку.
— Пусти, — спокойно сказала Беляна.
— Пусти, — кивнул Путята. — Там уж небось очумели все.
Нехотя Смирной отступил в сторону.
— Ты, — сказала ему княгиня, — тоже здесь не останешься. Спускайся к реке. Там лодка привязана. Плыви на ту сторону. Скажи Гостомыслу, что у нас пока все по Прави. И гость в нашем доме — это гость. И вреда ему чинить никто не станет. Ни отравой травить, ни ножом резать, ни смертью бить. Так нас Даждьбог учил. И Марене с Кощеем этой землей не править. Ну? Пошли, что ли, Путята?
