- В ней до половины "бурбона", - сказал Крэйг.
- Что ты выдумываешь, она пустая! - воскликнул Бек.
- Потряси ее.
Бек поднял бутылку и встряхнул.
- Слышишь, булькает?
- Нет, не слышу.
- А я слышу ясно.
Бек поставил ее назад, на стол. Солнечный свет, проникая сквозь боковое окно, остриями лучей высекал из узкого сосуда синие искры. Это была синева звезды, которую держат на ладони. Синева неглубокой океанской бухты в полдень. Синева бриллианта в лучах утренней зари.
- Это она, - выдохнул Бек. - Я знаю, что это она. Больше искать не надо. Мы нашли Синюю Бутылку.
Крэйг посмотрел на него недоверчиво:
- Нет, ты и вправду ничего в ней не видишь?
- Ничего. Но... - Бек наклонился к Бутылке и стал пристально рассматривать глубины этой вселенной из синего стекла. - Может быть, если я откупорю и выпущу наружу то, что там внутри, я узнаю наверняка.
- Я закупорил плотно. Давай открою.
Крэйг протянул к Бутылке руку.
- Прошу прощения, джентльмены, - послышалось у них за спиной.
Они обернулись и увидели полного блондина, в руке у него был пистолет. Он не смотрел на их лица, он смотрел только на Синюю Бутылку. Лицо у него расплылось в улыбке.
- Терпеть не могу прибегать к помощи оружия, но в данном случае это неизбежно - вон то произведение искусства нужно мне просто позарез. Предлагаю отдать его добровольно.
Бек почти обрадовался. Было, пожалуй, даже что-то красивое в том, как эти два события совместились во времени; в глубине души он желал себе чего-нибудь в этом роде - чтобы у него украли сокровище, когда он будет уже держать его в руках. Теперь предстояло не меньше четырех-пяти лет новых поисков, погони, борьбы, выигрышей и потерь.
- Ну так давайте же ее мне, - сказал блондин.
Он поднял пистолет.
Бек протянул ему Бутылку.
- Невероятно. Просто невероятно, - сказал полный блондин. - Так легко, что даже не верится: зашел, услышал голоса и вдруг мне дают Синюю Бутылку. Невероятно!
И он, негромко посмеиваясь, не спеша направился из комнаты к выходу, в сияние дня.
Под двумя холодными марсианскими лунами лежали скелеты и прах полночных городов. Подпрыгивая на ухабах, дребезжа, вездеход полз по разрушившейся дороге мимо этих городов, где фонтаны, гиростаты, уцелевшая мебель, картины, металлические страницы древних книг были запорошены штукатуркой, высохшими крыльями насекомых. Полз мимо городов, которые, давно перестав быть городами, стали мельчайшей пылью, а эта пыль бездумными цветами распускалась на лозах ветров то здесь, то там, то рядом, то за много миль отсюда - как песок в гигантских песочных часах, снова и снова строящий свои пирамиды. Безмолвие пропускало машину и смыкалось сразу же позади.
