Ликуя, женщина вышла из помещения Всеобщей Торговой Компании. Ее переполняла радость, как и два месяца назад, когда она впервые обнаружила эту ферму. Четыре цыпленка и три дюжины яиц — за пять долларов наличными! Наличными!
И тут ее радость потухла. Она нахмурилась. Зачем себя обманывать, — скоро начнется уборка урожая и больше не удастся воспользоваться этим методом выкачивания наличных денег из фермы Вейнрайтов. Она вспомнила обнаруженную ею чековую книжку, из которой она узнала, что на счету у Вейнрайтов в Кемпстерском банке лежат одиннадцать тысяч семьсот тридцать четыре доллара. Целое состояние. Так близко и, вместе с тем, так невыразимо далеко. Она подошла к банку, и уже на пороге на мгновение замерла, парализованная страшной мыслью: если она войдет внутрь, то через несколько минут узнает все… все самое страшное… И на этот раз ей будет противостоять не старик и не девчонка…
— А миссис Кармоди, — приветствовал он ее, потирая руки, — наконец-то вы решили нас посетить, — он усмехнулся. — Я думаю, что мы сможем все уладить, так что не беспокойтесь. Мне кажется, что совместными усилиями нам удастся поддерживать в порядке дела фермы Вейнрайтов так, чтобы и общество, и высокий суд оставались довольны.
Суд! Так вот в чем дело! Вот что предсказывал этот старик! Суд! И эта новость очень даже хорошая, а не плохая. На мгновение ее охватила слепая ярость к этому старому дураку, который так напугал ее своими разглагольствованиями о суде… но банкир тем временем продолжал:
— Насколько я знаю, у вас имеется письмо от сестры вашего покойного мужа — дочери мистера Вейнрайта, в котором она просит вас приехать и присмотреть за фермой и ее дочерью Филлис. Возможно, это письмо не так уж и необходимо, учитывая, что вы единственная оставшаяся в живых родственница, но вкупе с завещанием это составит законные основания, на которых суд сможет назначить вас душеприказчицей.
Женщина судорожно вцепилась в ручки кресла. Внутри у нее все похолодело. Теперь, когда настал критический момент и следовало предъявить подготовленное ею поддельное письмо, она вдруг почувствовала, что дрожит. Бормоча какие-то слова о том, что, дескать, она могла и потерять это злосчастное письмо, женщина принялась рыться в своей сумочке. Наконец нашла, и внезапно вспотевшими руками вытащив из конверта, протянула навстречу гладким холеным пальцам банкира и замерла в ожидании…
— Гм-м-м… — промычал банкир, читая письмо, — она предложила вам двадцать пять долларов в месяц сверх необходимых расходов…
