Соответственно, вернувшись через десять минут, Билл застал в галерее вполне ожившего лорда. Однако, поскольку суровое лицо редко выражало какие-либо чувства (обнаруживая явное сходство с заспиртованной лягушкой), то Билл первым делом поспешил выразить соболезнования – словесную замену молчаливого рукопожатия или сочувственного похлопывания по спине.
– Мне страшно жаль, – произнес он тоном, каким говорят с безнадежно больным.
– Э?
– Насчет картин.
– А, насчет них! Плюньте и разотрите, – весело сказал лорд Аффенхем. – Ошарашил он меня, да, но мужчина должен стойко переносить удары. Легко досталось, легко ушло, я так считаю. Надо, конечно, представлять, как это случилось. Я ведь далеко не первый виконт. Шестой. Значит, пять виконтов до меня, все нуждались в наличности, а картины только и ждут, чтоб их обратили в деньги. Ну и обратили. Что ж, молодцы. Думаю, дядя Грегори, который оставил их мне, хорошенько погрел руки. Вечно сидел без гроша. Был у него пунктик, ставить на лошадь, которая приходит десятой. В день расчетов все букмекеры за ним гонялись. Помню, мой старикан говорил, жаль, не получаю хоть фунта всякий раз, как братец Грегори улепетывает по Пикадилли. Форму, конечно, это поддерживает, да.
Билл вздохнул с облегчением. Он не ожидал услышать столь бодрых слов, особенно после телефонного разговора с мистером Гишем. Мистер Гиш, услышав дурную весть, впал в безутешное горе.
– Ну, я рад, что вы приняли это по-философски.
– Э?
– Боялся я, вы расстроитесь.
– А чего расстраиваться? Ну, потерял день. Вот только Джейн, та огорчится. Думала, картины помогут вернуть семейный достаток. Пойду, позвоню
– И я пойду. Мне надо с ней поговорить.
– Выразить сочувствие?
– Нет, сделать предложение.
– Лопни кочерыжка! Так я был прав. Втюрились?
– Не без того.
– Быстро.
– Мы, Холлистеры, такие. Видим, влюбляемся, действуем. Voila!
– Простите?
– Французское выражение. Означает «вот вам, пожалуйста». Надо сказать Джейн. Она думает, я знаю по-французски только «L'addition» и «O-la-la!»
Стоя возле телефона, пока его спутник громогласно пересказывал новость, Билл слушал, и его нетерпение росло. Он торопился излить свою душу, каждая потерянная минута казалась годом.
– Ну, – сказал лорд Аффенхем, – вот, пожалуйста. Voila! Э? Я сказал: «Voila!» Не дури, конечно расслышала. Вермишель, Устрицы, Антрекот…
Билл не выдержал.
– Дайте мне.
– Да, забыл. Джейн, не отключайся. Тут с тобой хотят поговорить.
Билл выхватил трубку, и лорд Аффенхем сказал ему:
