Лорд Аффенхем медленно вышел из комы – как раз вовремя, чтобы поймать последние слова. Он пробормотал:
– Что вы сказали? Подделки?
– Вот именно. Если хотите, могу назвать художников. Это, – продолжал мистер Байлисс, указывая на Гейнсборо, перед которым стоял, – без сомнения Уилфред Робинсон. Он писал прекрасных Гейнсборо. Констебль – Сидни Биффен. Думаю, его средний период. Насчет Вермеера я не так уверен. Это может быть Пол Мюллер, а может быть и Ян Диркс. У них довольно сходная манера, что неудивительно, поскольку оба учились у Ван Меегрена. Ах, – с жаром воскликнул мистер Байлисс, – вот это был человек! Начинал скромно, с Де Хооха, потом дорос до Вермеера и ниже не опускался. Впрочем, и Мюллер, и Диркс тоже ничего. Вполне ничего, – снисходительно заключил он.
Лорд Аффенхем походил на человека, которого неожиданно ударило молнией. Слабое «лопни кочерыжка» сорвалось с его губ.
– Вы хотите сказать, эта дрянь ничего не стоит?
– Ну, на несколько сотен потянет, если найти любителя. – Мортимер Байлисс взглянул на часы. – Надо же, как поздно! В это время я ложусь отдохнуть перед ужином. Что ж, рад был помочь, – и с этими словами он вышел.
Билл чувствовал себя так, будто его оглушили чем-то твердым и тяжелым. Он успел привязаться к лорду Аффенхему и горячо сочувствовал потрясенному пэру. Поникший было под ударом, тот вновь распрямился и теперь походил на статую самого себя, воздвигнутую вскладчину друзьями и почитателями. У Билла сердце обливалось кровью.
И не только из-за лорда Аффенхема. Мистер Гиш наверняка рассчитывал на хорошие комиссионные. Теперь придется рассказывать ему об Уилфреде Робинсоне, Сидни Биффене, о Поле Мюллере и Яне Дирксе. Сочувственно взглянув на лорда Аффенхема, по-прежнему высившегося, словно мраморный истукан, он выбежал из галереи, и проходящая горничная направила его к телефону.
Лорд Аффенхем был человек стойкий. Он порой клонился под ударами молний, но всегда оправлялся и вновь становился самим собой. Через две минуты после того, как ушел Билл, он уже улыбался. Он осознал, что нет худа без добра, грозовой тучи – без радужной каемки. Может, все как раз и к лучшему.
Что говорить, приятно загнать фамильную галерею за хорошие деньги, но посмотрим и с другой стороны. Когда ваша племянница бездумно обручилась со скульптором и, только подтолкни, выскочит за него замуж, хорошие деньги опасны. Стань он человеком состоятельным, рассуждал лорд, способным раздавать деньги горстями, он не смог бы отказать бедной заблудшей девочке в ее доле, и что тогда? Не успеешь оглянуться, какой-нибудь священник скажет: «Хочешь ли ты, Джейн, выйти за этого Стэнхоупа?», и Джейн ответит: «Да, лопни кочерыжка! Иначе зачем я, по-вашему, купила свадебное платье?», и все, придется ей коротать век с этим жутким типом. Разумеется, деятельность Робинсона, Биффена, Диркса и Мюллера заслуживает некоторого порицания, но, черт возьми, все могло обернуться куда хуже.
