— Послушай, старина, по-моему, тебе надо сказать дяде правду.
Адамово яблоко бедолаги несколько раз подпрыгнуло, затем он заговорил.
— Понимаешь, дядя, ты лишил меня пособия, а мне позарез понадобились наличные, чтобы организовать птицеферму. Я хочу сказать, это стопроцентный верняк, и всего за несколько долларов. Сначала ты покупаешь курицу, а потом она начинает нести по одному яйцу семь дней в неделю, и ты продаёшь эти яйца, скажем, по семьдесят пять центов за штуку. Курица сразу же себя оправдывает. Прибыль…
— Что за чушь ты несёшь? Какая курица? Ты дал мне понять, что твои дела идут более чем успешно!
— Старина Бяка несколько преувеличил, — снова вмешался я, решив не бросать друга в беде. — Ваш племянник, знаете ли, целиком зависит от этого вашего пособия, и когда вы перестали его выплачивать, бедняга попал впросак и решил немного подзаработать. Вот мы и придумали план с рукопожатиями.
— Значит, ты мне солгал! Ты намеренно обманул меня, прикинувшись деловым человеком!
— Бедный Бяка не хотел ехать на ранчо, — объяснил я. — Ему, знаете ли, не нравятся коровы и лошади, но в курицах он уверен на все сто. И если б вы немного помогли ему…
— После того, что произошло? После того, как он выставил меня на посмешище? Ни цента!
— Но…
— Ни цента!
Внезапно я услышал, как позади меня кто-то почтительно кашлянул.
— Если позволите, сэр, я могу внести одно предложение. Если мистеру Бикерстету срочно понадобились наличные и он не знает, где их достать, ему не составит труда получить необходимую сумму, рассказав о событиях, происшедших сегодня утром, репортёру одной из центральных газет, специализирующихся на скандальной светской хронике.
— Боже праведный! — сказал я.
— Будь я проклят! — сказал Бяка.
— Великие небеса! — сказал старикан Чизвик.
— Слушаюсь, сэр, — сказал Дживз.
Глаза у Бяки заблестели, и он резко повернулся к своему дяде.
— Дживз абсолютно прав! Так я и сделаю! «Кроникл» оторвёт у меня эту историю с руками и ногами. Они заплатят столько, сколько я захочу!
Из горла старикана вырвалось нечто среднее между стоном и воем.
— Френсис, я категорически запрещаю тебе обращаться в газету!
— Тебе хорошо говорить, — сказал Бяка, воодушевляясь всё больше и больше,
— но если мне негде взять денег…
— Подожди! Э-э-э, подожди, мой мальчик! Ты такой нетерпеливый! Быть может, мы с тобой что-нибудь придумаем…
— Я не поеду ни на какое дурацкое ранчо!
— Нет, конечно, нет! Нет, нет, мой мальчик! У меня и в мыслях этого не было! Я… я думаю, — на мгновение он заколебался, — я думаю, лучше всего будет, если ты вернёшься со мной в Англию. Я… я могу… мне кажется, что у тебя получится… э-э-э… воспользоваться твоими услугами в качестве моего личного секретаря.
