Было видно, что в душе доброго малого происходит борьба. Весь взъерошенный, он метался по комнате, отшвырнул пинком табурет, на который наткнулся, потом начал успокаиваться. Разум восторжествовал.
— Ладно, — вздохнул он. — Но впредь, пожалуйста, поменьше этих братских проявлений.
— Ясное дело.
— Угомонись. Души в себе эти порывы.
— Само собой.
— Если тебе нужны сестры, ищи их в другом месте.
— Какой разговор.
— Когда я буду женат, я не хочу все время думать, что вот войду сейчас в комнату и застану сцену братско-сестринской нежности в разгаре.
— Ну что ты, старина, я все понимаю. Стало быть, ты не раздумал жениться на этой самой Полине?
— Не раздумал? Еще бы мне раздумать! Только последний идиот способен упустить такую девушку, согласен?
— А как же быть с кодексом чести древнего рода Чаффнелов?
— Что ты такое несешь?
— Ну как же, ведь если Стоукер не купит Чаффнел-Холл, ты окажешься в еще более плачевном положении чем раньше, когда не хотел признаваться ей в любви и мысль об Вотвотли словно червь в бутоне румянец на щеках твоих точила.
Его передернуло.
— Нет, Берти, не напоминай, я был тогда в полном помрачении рассудка. Не представляю, как я вообще мог докатиться до такого. Заявляю тебе официально, что мои взгляды радикально изменились. Пусть я гол как сокол, а у нее миллионы, мне на это наплевать. Если раздобуду семь шиллингов и шесть пенсов на разрешение архиепископа венчаться без оглашения и два фунта или сколько там надо, чтобы священник прочитал положенные строки из молитвенника, свадьба состоится.
— Великолепно.
— Что такое деньги?
— В самую точку.
— Любовь — вот главное.
— Золотые слова, старик. Я бы на твоем месте изложил ей эти взгляды в письме. А то вдруг она подумает, что раз ты опять на мели, то можешь и на попятную пойти.
— Обязательно напишу. И… ну конечно!
— Что «конечно»?
— А письмо ей отнесет Дживс. Тут уж можно не опасаться, что старикашка Стоукер его перехватит.
— Считаешь, он такой ловкий?
— Ха, прирожденный шпион. Только о том и думает, как бы перехватить письмо, по глазам видно.
— Нет, я о Дживсе. Как он передаст Полине письмо, не представляю.
— Забыл тебе сказать: Стоукер сманивает Дживса к себе на службу, предложил ему бросить меня. Сначала я взбесился от такой наглости, а сейчас думаю: великолепно, пусть Дживс у него служит.
Смысл тактической уловки был яснее ясного.
— Ну конечно! Встав под знамена Стоукера, он получит полную свободу передвижений.
— Разумеется.
