Что-то шлепнуло о стену дюймом ниже правой лодыжки, окончательно утвердив меня в правильности моего поступка. Тот парень, что сквозь альпийские снега и льды волок хоругвь с дурацким девизом «Все выше!» – вот кто был Бертраму примером для подражания.
– Берегитесь! – вскрикнул г-н министр.
Именно этим я, собственно, и занимался.
Создатель Октагона, должно быть, предвидел подобные кризисные ситуации – иначе откуда бы взялись такие удобные выемки в стене? Одним словом, вскоре я уже сидел на крыше рядом с Э. Б., разглядывая лебедя. Этот экземпляр, из числа самых крупных и склочных, каких мне только доводилось встречать, стоял внизу, изогнув шею водопроводным шлангом. Кусок кирпича, пущенный вдумчивой рукой, должен был угодить ему в точности по мидель-шпангоуту.
Я сделал бросок – один из удачнейших в своей жизни!
Дост. Э., похоже, не разделял моего ликования.
– Не задирайте его!
– Интересно, кто кого задирает? – осведомился я.
Лебедь выдвинул еще восемь футов шеи и воспроизвел нам звук, с которым струя воды вырывается из дырявого шланга. Дождь по-прежнему – как бы это сказать – клокотал неописуемой яростью. Я пожалел, что от возбуждения, характерного для забегов по отвесной стене, я выронил дождевик, предназначавшийся для собрата по насесту. У меня даже мелькнула мысль предложить ему свой, но голос разума взял верх.
– Близко он к вам подобрался? – полюбопытствовал я.
– Я был на волосок от серьезных проблем, – ответил мой компаньон, с нескрываемым отвращением глядя вниз. – Пришлось предпринять ряд телодвижений.
Филмер, человечек весьма расплывчатой комплекции, выглядел так, словно его заливали в одежду, и он не успел сказать официанту «стоп!». Вид его, как вы понимаете, будил во мне самые радостные эмоции.
– Не вижу причин для веселья, – недовольный взгляд Достопочтенного Э. переместился на меня.
– Прошу прощения.
– Я мог получить серьезные увечья! – не унимался он.
– Как вы смотрите на то, чтобы еще разок запустить в эту птицу кирпичом?
– Ни в коем случае! Это только разозлит его.
– А что бы, собственно, его и не позлить? Непохоже, чтобы это существо всем сердцем стремилось вникнуть в наши трудности.
Но Э. Б. уже перешел к другому аспекту.
– Не представляю себе, как могла уплыть моя лодка? Я надежнейшим образом привязал ее к ивовому пню.
– Феноменальная история, – поддакнул я.
– Я склоняюсь к мысли, что некий негодник сознательно отвязал ее.
– О, мне кажется, нет, вряд ли, скорей всего. Ведь вы бы их заметили!
