— Сказано же тебе, он с моря подплыл, а буек большой, мне не было видно. Вообще не соображаешь.
— Ну-ну, и что там дальше?
— А дальше я думаю: дай-ка гляну, кто это.
— Тебе же буек большой попался, — Шурик, что называется, катался по полу.
— А я о чем? — не обращая внимания сокрушенно сказала Лена. — И тут я посмотрела вниз, в воду. Ты помнишь, какая была вода? — вызывающе спросила она.
— Помню, помню, как молоко.
— Какое еще молоко?
— Разумеется, парное, — смеясь, ответил он.
— Издеваешься? Прозрачная она была. Видно все до дна! — возмущенно крикнула Лена.
— Понял, дальше.
— Я смотрю в воду. А дядька этот без трусов. Представляешь?! И там все вот это!
— Что все? — Шурик прикинулся, что не понимает, о чем речь.
— Сашка! — Лена чуть не плакала. — Я испугалась, ты что, не понимаешь?
— Чего? Дядьки или того, что увидела?
— Бессовестный!
— Почему это я бессовестный? Ко мне, между прочим, тетки без трусов не подплывают, к сожалению.
— Значит, вот ты как?
— Да ладно. Я пошутил. И чем все кончилось?
— От страха я была через пятнадцать секунд на берегу. Вот.
— Ты бежала по воде?
— Летела над водой, — с обидой ответила она. — В себя пришла только на берегу. Думаю, что побила все рекорды по скоростному плаванию.
* * *
Вспомнив это, Александр Станиславович засмеялся вслух. Он потом Лену до конца отпуска звал не иначе как «неспетая песня Ихтиандра». Господи, как давно это было. Как же они были счастливы тогда. Закрыл глаза. Время вместе со счастьем незаметно просочилось сквозь пальцы.
Заглянула Лариса.
— Александр Станиславович, накрывать или подождете Анечку.
— Накрывай, я сейчас ей позвоню.
Дочь ответила сразу.
— Аня, ты скоро?
— Я задержусь, — тихо сказала она.
— Анечка…
— Я вызвала Дениса. Он бреет Андрюшу.
Немного помолчала.
— Ложись без меня. Я еще побуду.
Отец проглотил комок, застрявший в горле.
— Я дождусь тебя, девочка.
— Как хочешь, папа.
Александр Станиславович захлопнул альбом и поднялся с дивана.
* * *
Поговорив с отцом, Анна вернулась в палату. Денис уже закончил и укладывал принесенные с собой инструменты в пакет.
— Спасибо, Денис, — не глядя на мастера, сказала Аня.
— А когда в следующий раз приехать, Анна Александровна? — заботливо спросил Денис.
— Я позвоню. Иди.
Аня осталась одна. Вернее, одна с Андреем. Прошла уже неделя, и она почти привыкла и к его неподвижности, и к его безмолвию. Единственное, что ее продолжало пугать, была неестественная желтизна кожи. Издали казалось, что лежит не живой человек, а экспонат из музея мадам Тюссо. Анна старалась не смотреть, когда находилась на расстоянии. И только подойдя близко к кровати, она поднимала на Андрея глаза. Он стал почти неузнаваем. Худой, будто сделанный из воска, с неменяющимся выражением лица. Анна подолгу всматривалась в него, потом плакала.
