— Сун-Бон, — сказал он, — ваша подруга Ок Цун была убита. И я знаю, почему.
Кореянка оставалась неподвижной — голова ее была втянута в плечи, можно было подумать, что она вот-вот заплачет... Напряжение становилось невыносимым. Малко знал, что у него есть несколько минут, чтобы добиться цели, заставить ее заговорить. Ему оставалось только оглушить ее. Иначе был бы провал.
— Сун-Бон, — сказал он, — вы взяли паспорт вашей подруги. Что вы собирались с ним делать?
На этот раз он увидел, как побелели фаланги ее пальцев, державшие стакан с чаем. Она наконец посмотрела на него и сказала жалобным, умоляющим голосом по-английски:
— Please, let me alone. Please[34].
В глазах у нее стояли слезы. Плечи дрожали. Если бы его цель не была так важна, он бы сжалился над ней. Он не отступал.
— Сун-Бон, ваша подруга была убита из-за паспорта...
Молчание. Она проглотила немного чая с видом загнанного зверька.
Малко огляделся вокруг. Стоявший в углу телевизор изрыгал рекламу на корейском языке. Любители суши ковырялись в зубах, пахло чесноком. Появился повар с тарелкой, наполненной кусочками мяса. Это был заказ Сун-Бон. Малко вдруг подумал, странно, что бедная кореянка приходит в японский ресторан, где мясо стоит бешеных, денег. Наверняка у нее свидание.
Вот почему она так нервничала... Ему оставалось разыграть последнюю карту. Он сказал низким голосом и угрожающим тоном.
— Сун-Бон, вы должны мне все рассказать, иначе я сдам вас корейскому ЦРУ.
При словах «корейское ЦРУ» она издала что-то вроде стона и обратила к Малко глаза, полные слез, пролепетав на плохом английском:
— Я не знаю, о чем вы хотите говорить. Я ничего не сделала.
— Зачем вы взяли этот паспорт?
Повар наклонился к Малко:
— Вам мясо с кровью или прожаренное?
— С кровью, — ответил он.
Сун-Бон снова обратилась к повару жалобным тоном. Тот, не ответив, покачал головой, словно это его не касается... Девушка вся съежилась, сидя на своем табурете. Малко придвинулся к ней и сказал более мягким тоном:
— Вы должны мне верить, я хочу знать правду. Если вы станете со мной сотрудничать, то не будете иметь дела с корейской разведкой. Мы вас защитим... Уверяю вас.
Он почувствовал, что она заколебалась.
Повар слушал их разговор, ничего не понимая, точил свой нож и расставлял соусы. Вдруг Сун-Бон протянула под стойкой свою руку и сказала Малко, сдерживая слезы:
— Посмотрите, что они мне сделали последний раз...
Он посмотрел на ее руку. На мизинце и безымянном пальце не было ногтей, вместо них остались подушечки из розового мяса. Ногти вырвали. У Малко дрогнуло сердце. Это было как раз то, что генерал Ким называл «замечанием».
