вперёд, пока не провалился в какую-то дыру. Удар был мягкий — под люком на полу подвала лежала охапка соломы. Даже гитара не сломалась.
Цыган услышал, как один за другим спрыгнули Трясогузка и Мика.
— Это наш штаб! — послышался голос командира.
Вспыхнула спичка. Загорелась свеча. Цыган огляделся. Развешенные по стенам гирлянды баранок и связки копчёных колбас ошеломили его. Он, как слепой, начал ощупывать и нюхать колбасу. Наконец он вцепился в неё зубами, откусил, сколько мог, подпрыгнул, ударил по струнам гитары и пустился в пляс.
— Парад алле! — кричал Цыган. — Оркестр — туш!
Командир и начальник штаба с опасением смотрели на своего бойца: не сошёл ли он с ума? Но Цыган плясал от неудержимой радости, которая охватила его, когда он понял, что больше голодать не придётся.
Не переставая бренчать на гитаре, он вскочил на мешки с сахаром, перепрыгнул на ящик, а оттуда — на бочонок.
— Стой! Не двигайся! — завопил опомнившийся Трясогузка. — Там порох!
Цыган посмотрел вниз и чуть не выронил гитару: его босые ноги по щиколотки погрузились в мелкозернистый тёмный порошок.
Подбежал Трясогузка, снял его с бочки и дал крепкий подзатыльник.
— Если б взорвался, я б тебе голову открутил!
Цыган смущённо шмыгнул носом, но не обиделся.
— Это все ваше? — спросил он.
— Нашей армии! — ответил Трясогузка.
— А сколько в армии едоков?
— Дура! — добродушно выругался командир. — Не едоки в армии, а бойцы! Ты третий будешь… Начальник штаба! Накормить бойца Цыгана!..
Пока Цыган пальцами вытаскивал из кастрюли куски вареной колбасы, Трясогузка и Мика пили чай из жестяных банок, по очереди наливая его из чайника, подаренного Николаем. Рядом весело потрескивала печка, сделанная из ведра. Дым шёл прямо в подвал, скапливался у потолка и постепенно уходил в люк.
Рот у Цыгана был занят, а глаза продолжали шарить по мешкам и ящикам.
— Видать, давно не ел! — произнёс Трясогузка, подмигнув Мике.
Цыган прошамкал набитым ртом:
— С позавчера… Как спёр у солдата краюху хлеба, так и все!
— Спёр? — переспросил Трясогузка.
— Спе-е-ер! — хвастливо повторил Цыган.
— Забудь это слово! — вскипел Трясогузка.
— Хорошо! — согласился Цыган. — Это был номер иллюзиониста Брам-Пур-Пура!
— Бестолочь! — прикрикнул Трясогузка. — Клятву не воровать давал?
— Это до клятвы было, — возразил Мика.
Трясогузка немедленно наградил его подзатыльником.
— Не защищай! Пусть запомнит — воровать нам незачем. Еды у нас хватит до самой до коммунии!
— До чего? — не понял Цыган.
