— Не знаю, смотритель, не знаю. Может, и лазутчик… — Шенк сделал серьезное лицо и придал голосу нужный тембр. — Но даже если и так, сомневаюсь, что он задержится в этих местах. А я обещаю, что Великий Магистр узнает о том, что здесь произошло. И ваша роль в этом деле, уважаемый Граниль, не останется незамеченной.
Вроде бы и правда прозвучала — и в то же время фразы содержали в себе изрядную толику двусмысленностей. Не то чтобы темплар патологически не способен был на ложь — пусть он и понимал, что ложь есть грех, но и в святые не записывался. И все же старался избегать явного и прямого обмана. Великий Магистр и впрямь узнает о событиях в Телиншире,
Шенку в любом случае пришлось бы писать подробный рапорт, и умалчивать о событиях этого дня он не собирался. И наверняка роль Урбина Граниля во всей этой истории будет отмечена. Только вот вряд ли именно так, как о том думает господин смотритель… смотри ж ты, лицо расплылось в улыбке, того и гляди ручонки потирать начнет в предвкушении какой-нибудь награды из Цитадели или иной милости. Некоторым надеждам в этом мире не суждено оправдаться, скорее кое-кому очень не понравится тот факт, что Граниль, вместо того чтобы после первого же грабежа собрать людей и извести шайку под корень, стал ждать оказии, дабы привлечь к этой работе проезжих.
Вечерело. Солнце уже опустилось совсем низко к горизонту, касаясь краем верхушек деревьев и заливая облака неспокойным багровым светом. Народ постепенно расходился, шумно обсуждая взбудоражившее весь город событие, носилки с девочкой уже унесли, и сейчас возле нее наверняка хлопочет местная знахарка, потчуя малышку отварами… а может, и капелькой лечебной магии, на которую стоит закрыть глаза.
Шенку вдруг расхотелось снова отправляться в гостиницу. Хватит, переночевали… конь славно отдохнул, и пора в дорогу. А что на ночь глядя, так кому какое дело, как намерен поступить «алый плащ»? У него — своя дорога.
Ощущение упершегося в спину взгляда, появившееся сразу, как только Шенк покинул Телиншир, не проходило и ночью, и весь следующий день. Поначалу оно заставляло темплара оглядываться, потом он смирился с ним и следил лишь за дорогой. Расставшись с необходимостью пробираться лесом, он выбрался на тракт — здесь дорога была достаточно широкой, и даже в кромешной тьме всаднику не угрожало вылететь из седла, получив удар по лицу от невидимой упругой ветки. А потому Гром неспешно трусил шагом всю ночь, и к рассвету они уже находились в добрых четырех десятках лиг от городка.
