Около года потратил Великий Хан на подготовку, собирая по степям армию вторжения. И вот — час пробил! Грозной железной лавой хлынули монголы в пределы Си Ся, сметая с пути всё живое. И не было в этот раз пощады никому, потому как возглавил карательный поход лично Великий Хан. Престарелый, семидесятилетний, но всё так же цепко держащийся в седле…
Более чем серьёзны были его намерения, и не собирался он в скором времени возвращаться назад. Красноречивее всего говорило об этом то, что взял он на этот раз с собою нескольких жён своих, числом девять, включая и самую младшую — китайскую царевну Лай-Мань. Из старших жён была в походе татарка Есуй. Кроме этого, сопровождал его оркестр из семнадцати красавиц, весьма искусных в игре на музыкальных инструментах и не только на них… Весь этот гарем скрашивал хану тяготы военного похода, передвигаясь по степям под началом старшего юртджи Бурутэя, повсюду располагаясь близ большой белой юрты Повелителя Вселенной… Никому не ведомо, какой из своих прекрасных женщин и что именно обещал Чингисхан в блаженные мгновенья любовных услад. Не иначе, как все украшения и драгоценности царства Си Ся разом. И обещал не для того, чтобы потом отказаться от своих же слов.
…Вчерашняя победа открывала прямую дорогу на тангутскую столицу. Расстилала её бархатным ковром с узором из порубленных тел бездыханных защитников. Далее на пути монгольских войск, докладывали разведчики, простирались ещё более засушливые местности, временами переходящие в безводную каменистую пустыню. Но эти забытые Небом земли монголы намеревались пересечь спешным маршем, нигде не останавливаясь подолгу.
Ещё пару дней и ночей на отдых после битвы, и зашевелится «экэ агураг» — ставка хана, или главный лагерь войска. Потянутся плотные колонны панцирной конницы. Разлетятся хищной сворой подвижные чамбулы, сея панику среди непокорного народа. Разольются, как неудержимые вешние воды, многочисленные лавы «хара цэриг», возглавляемые своими мурзами, желающими выделиться из чёрной массы, привлечь к себе благосклонный взор Великого Хана. В этом ополчении, так называемом «чёрном войске», призванном из всех слоёв общества при большой войне, кого только ни встречалось…
Хан пошевелился, сладостно изогнулся и что-то пробормотал. О чём думал он сейчас? Слал ли мысленно проклятия тангутскому правителю, а может, просил поддержки у Небес? Как бы там ни было, но дыхание Чингисхана оставалось ровным и спокойным.
